Вот все своими подарками с Санты хвастаются...

UPD: Потырила с чужой тарелки. Офигенное!!! Святилище проклятых - кроссовер с Сайлент Хиллом... я протащилась по полной программе!!! И я знаю автора. Автор, знай, я тебя люблю!

А я чего, рыжая что ли? Тем более у меня наконец-то заработал инет. Я тоже похвастаюсь!
Номер раз (и я блин уверена, что знаю автора)!

01.01.2012 в 16:21

Пишет  Orlesian warden:

Подарок для Loreley Lee

Подарок для  Loreley Lee

Задание: Авторский фик (или перевод), пейринг фем!Хоук/Андерс, Изабелла/Фенрис,рейтинг от R до NC-17, любой жанр, единственное условие - хэппи-энд и отсутствие слэша между указанными персонажами.

Название: Перекрестный огонь
Форма: миди (~ 6300 cлов)
Пейринг/Персонажи: ж!Хоук/Андерс, Фенрис/Изабелла
Категория: гет
Жанр: экшен, приключения, романтика.
Рейтинг: R
Песня-эпиграф:

Веревки вонзались глубоко, намного глубже кожи. Ей казалось, что путы давно прогрызли плоть и теперь перетирают кости, но она понимала: вены нетронуты. Иначе истекла бы кровью.
«Отделалась слишком легко, верно?»
Веревки превратили ее кожу в пахнущую сырым мясом бахрому, но не более того. Ей следовало побеспокоиться о заражении крови – вдруг там уже завелись и копошатся червяки, мелкие белесые мушиные личинки?
Ее передергивало. Ее тошнило от запаха гнилой крови, мочи, грязи. Сколько часов – дней, недель, - провела она здесь?
Вечность и еще пару минут. Наверное, так.
Гораздо дольше, чем могла себе представить, когда соглашалась помочь.
Она могла пошевелиться – раздвинуть ноги, оперевшись лбом о влажную каменную стену, подняться. Сделать два или три шага по камере: ее стреножили, как норовистую кобылу. Она могла дышать и говорить. Уже немало.
- Эй? – в который раз позвала, опасаясь: ответа не услышит.
«Он мертв. Они убили его, потому что…»
Слишком опасен. Куда опаснее ее, чего бы о себе ни воображала; дело даже не в том, что она женщина – а он мужчина; физически, пожалуй, мечница сильнее мага, вот только.
«Маг. Одержимый»
Мысль о том, что заперта в каменном мешке с трупом – с трупом человека, которого любила и которому вызвалась помочь, заставила заскулить по-собачьи, ее мабари Цыпа обзавидовался бы.
Она хмыкнула. Точно. Цыпы тут явно не хватает. Он бы надрал зад этим…
Ох, Создатель помоги.
- Андерс?
Еще несколько секунд молчания. Потом невнятное «угхм», в кромешной темноте зашевелилось что-то большое, достаточно крупное, чтобы не принять за крысу.
- Андерс, ты жив?!
Угхм.
Кляп, догадалась она. Ему сунули в рот кляп, потому что маги опасны вербальными заклинаниями, хоть десять раз перекрути им руки-ноги.
- Хоть бы посветился! – фыркнула.
- Ухгм!
Андерсу идея не понравилась. Справедливость страшнее тех, кто держит их в клетке.
Она зацепилась зубами о каменный выступ. Зубы скользнули о слизистый нарост мха. «Надеюсь, что только мха, а не ядовитых грибов», - мрачно подумала она; дюйм за дюймом, карабкалась вверх, бессмысленно шевеля растопыренными окровавленными пальцами. Веревки понимали: она желает сбежать. Веревки грызли. Веревки были острее ее зубов.
Несмотря на влажный холод, по лицу крупными каплями катился, пот. Соленые потеки разъедали ссадины.
- Угхм?
Звучало тревожно. Она не ответила.
«Потерпи, Андерс, я уже… почти».
Она приняла вертикальную позу, когда правую ногу скрутило судорогой. Но терять драгоценное положение – слишком высокая плата, и она снова вцепилась на собачий манер в камни и стену, считая до ста, пока судорога отползала от колена, вниз по икре, голени, к пальцам.
Темнота мерцала желтыми и алыми полукружьями боли. Она считала.
- Я иду, - сообщила позже.
Преодолела пять или шесть шагов. Андерс был здесь, связанный куда надежнее – его прикрутили кандалами, не позволяя шелохнуться. По крайней мере, они нас боятся, удовлетворенно подумала она. Считаться не опаснее крысы… обидно.
- Я здесь, - доложила, нашаривая ртом лицо. Укололась об отросшую щетину, неловко хихикнула. Кляп ткнулся ей в губы влажной от слюны тряпкой.
«Это похоже на поцелуй».
- Мариан, - сказал освобожденный от кляпа Андерс. – Ты жива.
- Конечно. Я же Защитница. Я не могла тебя бросить…
- Но мы…
Андерс тяжело дышал. Кровью и грязью от него пахло сильнее, чем от самой Мариан. Оставалось только догадываться, сколькими ссадинами и ранами наградили его…
«Кто?»
Похитители. Разбойники.
Зачем?
Хоук не знала.
- В плену, - согласилась она, прижимаясь щекой к груди Андерса. Это была достойная награда за ползанье вдоль поросшей лишайной слизью, стены. – Ничего. Нас спасут.
- Ты…
- Предупредила Орану. Чтобы имела в виду. Когда ты звал меня помочь этим твоим беглым магам.
Андерс застонал.
- Они не могли…
«Предать? Почему бы и нет? Твои приятели очень любят выкидывать фортели».
- Не могли, - согласилась Хоук. – Знаешь что? Я попробую разомкнуть твои наручники. Или свои. В любом случае, нам остается только ждать.

*

Пальцы сияли под подбородком. Пронзительно-яркий свет поднимался вверх, превращая лицо в далекую тень. На шее останутся синяки.
«Надо будет…», - Изабелла выгнулась. – «…попросить Андерса подлатать».
На ее смуглой коже синяки похожи на капли смородинового сока. Или на трупные пятна. Фи, какая гадость.
Она закашлялась, требуя разжать, но не совсем всерьез. Ее партнер чувствовал: пока не всерьез, – и мерцающие пальцы не отпускали горла.
Он отдернулся, почти выскальзывая из нее. Изабелла часто задышала, «уплывая» от наслаждения и недостатка воздуха, неизвестно от чего больше; ее партнер не ошибся с моментом, а может, просто не выдержал: отпустил.
Теплая сперма пульсирующими толчками наполняла ее. Если бы не пара проверенных настоек, Изабелла давно родила бы несколько полуэльфов. Злющих, как драконлинги, и с темно-бронзовой кожей.
Изабелла рассмеялась с гребня своей волны-оргазма.
- Хорош, - чмокнула Фенриса в покрытую лириумными клеймами-шрамами щеку. Поцелуя в губы она избегала – взаимно. Эльф медленно вынул член – тот тоже светился. Изабеллу всегда завораживало зрелище: сияющий член. В голову лезли богохульные мысли о Создателе и Андрасте.
- Тебе не больно от этого? – заботливо поинтересовалась она. Фенрис неоднократно упоминал: татуировки не просто рисунок голой бабы с сиськами наперевес, как на моряцких бицепсах.
- Немного. Как и тебе от этого, - он ткнул в шею Изабеллы, где наливался синяк.
Кинжал свистнул, едва не проткнув кончик острого уха и вонзился в заплесневелую стену, как раз в проталину осыпавшейся фрески. Фенрис оскалился. Изабелла – в ответ.
Все нормально.
Их секс напоминал битву – или случку. Фенриса его бывший хозяин обозвал «Волчонком», Изабеллу нередко кликали «сучкой».
Она снова подумала о бастардах-полуэльфах. Брр, нет.
- У тебя есть то тевинтерское пойло? – осведомилась Изабелла. Она поднялась со скрипучей кровати, просторной и когда-то роскошной, но балдахин Фенрис срубил еще лет пять назад, а позолота со спинки облезла. Из матраца выпирали пружины. Кровать следовало бы починить давным-давно.
Изабелла толкнула босой ступней что-то твердое – пустую бутылку или сухую кость. Или всего-навсего кусок обвалившейся штукатурки.
- Сходи сама, если хочешь, - буркнул Фенрис. Как и она, не торопился одеваться, зато выдернул кинжал и подкинул в узкой ладони. – Дорогу в погреб знаешь.
- Охренительное гостеприимство.
- Всегда пожалуйста.
Она рассмеялась. Фенрис опять показывал зубки, но ему же Изабелла доверяла настолько, что позволяла «душить» в постели, а он – метать кинжалы мимо виска.
Идеальные отношения.
Хоук со своей великой любовью к чокнутому магу, впрочем, не поняла бы. Одно безумие исключает другое.
Изабелла все-таки отправилась за вином, но на полпути ее внимание привлек тихий и одновременно настойчивый стук в дверь. Фенрис выскочил с двуручником наперевес, хорошо хоть штаны натянул.
- Кто…
- Это я, сэр Фенрис, - тоненький голосок, просительная интонация.
- Входи, - буркнул Фенрис. И когда Орана показалась на пороге, похожая на рыжего тушканчика - если только бывают почтовые тушканчики с письмами в тонких лапках, добавил. – И я не «сэр».
- Как скажете…
- На «ты». Я такой же бывший раб.
Орана не стала спорить.
- Хозяйка… я хочу сказать, монна Хоук просила передать вам… в смысле, вам с Изабеллой это. «Если я не вернусь через три дня», велела она.
Изабелла и Фенрис переглянулись.
- Дай сюда, - Фенрис вырвал аккуратно согнутый вчетверо кусок пергамента. Изабелла заглянула через плечо.
Они переглянулись снова. Изабелла присвистнула. Фенрис выругался на аркануме.
- Хоук.
- Ох, я так и знала, что-то случилось, что-то ужа-асное, - запричитала Орана, заламывая свои маленькие лапки.
Изабелла потрепала ее по рыжим волосам:
- Вот что. Иди домой. Ты молодец, что принесла это нам, - Изабелла поколебалась, но достала из наспех затянутого корсета серебряный. – Держи.
- Что с хозя… монной Хоук?
- Ну, - Изабелла пожала плечами. – Она ищет приключения на свою… голову. Как обычно. Но мы позаботимся об этом. Иди-иди.
Стоило Оране переступить порог, Фенрис замахнулся мечом. Лезвие сковырнуло с двери витье гниющей стружки.
- Дура. Связалась с этим…
Он скомкал и швырнул письмо на пол только для того, чтобы Изабелла подняла его:
- Связалась. Давным-давно, - взгляд ее скользнул по неровным строчкам, каллиграфия Хоук оставляла желать многого. «А. потащил помогать своим. Если не вернусь, ищите в тоннелях лир. контр.»
- …Под Казематами, - вслух расшифровала Изабелла. Фенрис снова брякнул мечом.
- Эй, полегче. Мы ведь все равно пойдем выручать их?
Фенрис промолчал.
«Он ненавидит Андерса и всегда злится на Хоук. Но не бросит ни ее, ни его».
- Пойду надену доспех, - эльф развернулся на голых пятках. От него еще пахло спермой и ее, Изабеллы, соками.
«Но скоро останется только железо и лириум».
*

Веревки лопнули с глухим звуком, словно кто-то наступил на вареное яйцо. Последняя нитка, торжествующе подумала Хоук, она выучила их количество – триста пятнадцать, каждая боролась за жизнь и каждая сдалась.
В конце концов, я Защитница. Я победила самого Аришока, неужто не справилась бы с какими-то дурацкими веревками?
- Как ты? - Андерс пошевелился в своих кандалах. С железом проблем будет больше, чем с сыромятными нитями, понимала Хоук… но все откладывала эту мысль. И вот, ее путы закончились, но Андерс по-прежнему в цепях.
- Вроде все, - Хоук пошевелила пальцами. Сначала на руках, потом на ногах. Затем взяла жестяную миску – последний раз их кормили день или тысячу лет назад, причем ей пришлось лакать по-собачьи.
Андерсу - еще хуже. Он обсасывал смоченный разваренной картошкой кляп под хохот и «остроумные» комментарии тюремщиков – безликих, закрывающих лица масками, а тела – вываренными доспехами. Удивительно, как он не захлебнулся.
Тем не менее, это означало: их боятся. И не хотят убивать.
Во всяком случае, не сразу.
Кроме того, похитители недооценили Защитницу. Или Андерса. Андерс заметил острый, как настоящий кинжал, выступ в стене; Хоук подозревала – он видит так хорошо в темноте благодаря… другому, но если и так – Хоук скажет спасибо и твари из Тени.
Триста пятнадцать нитей.
Несколько часов.
- Андерс? – позвала она снова, ей все мерещилось: потерял сознание.
- Ты ведь не думаешь, что я сбежал от тебя? Эти железки немного мешают.
Хоук коротко рассмеялась. Андерс даже пытается шутить. Хороший знак… наверное.
- Сейчас попробую что-нибудь сделать с твоими… украшениями.
Их камеру она успела изучить – в основном, на ощупь. Пусто. Скользкие мшистые стены, по ним извивается струйка грунтовой воды. Первое, что Хоук сделала, освободив руки, – выхлебала несколько огромных глотков, вода пахла известью и медью, и была вкуснее всего на свете. Она ощутила стыд, пробормотала: «Сейчас». Зачерпнула и напоила Андерса.
Капли стекали по подбородку и ее локтям.
- По крайней мере, мы не умрем от жажды, - сказал Андерс. – Спасибо.
- Прекрати меня благодарить, - фыркнула Хоук.
«Я же Защитница».
- Знаешь, я представлял это иначе. Что ты приходишь и спасаешь меня…
- …а не сижу с тобой в одной камере? Извини, сюжет поменялся.
- Нет в жизни совершенства, - Андерс вздохнул, а Хоук улыбнулась, потому что в этом вздохе тоже была улыбка.
Она нашла заостренный камень, и принялась ковыряться в замке от кандалов. Несколько раз она прикасалась к чему-то скользкому, и по короткому стону Андерса понимала: рана. Одна, повыше локтя, была огромной: пальцы Хоук провалились в теплую дыру до первой фаланги, заставив Андерса взвыть, а ее – отдернуться.
- Прости… - всхлипнула Хоук.
- Ничего. У меня… мало сил. Они что-то сделали. Отобрали магию. Я не могу залечить это.
- Отобрали?
Хоук едва не выронила свой камень.
- Да, - по тому, как чужие волосы защекотали лицо, Хоук ощутила: Андерс кивнул. – Рассеивание, полагаю. Храмовники…
«Это плохо. Очень плохо».
- Я… я не думаю, - отозвалась она с нарочитым оптимизмом. – Храмовники бы не стали держать нас в какой-то пещере с решетками. Скорее, потащили бы к Мередит.
«И ох, чтобы та сказала, узнав про магическое подполье. Вернее, про мою и Андерса помощь им».
Второй раз камень едва не выпал.
- Ты видела, они держат беглецов здесь. Прежде, чем усмирить. Человек в страхе готов на многое…
- Андрес!
«Ты светишься!»
Поздно. Хоук выронила камень; отвернулась, обожженная невыносимо-ярким после кромешной темноты, заревом. Словно высыпали неочищенного лириума в глаза, подумала она, и плюхнулась задом на какой-то мокрый выступ.
- Андерс, прекрати!
- У меня было время подумать, - продолжал не-Андерс. – Я понял, что нужно делать. Уничтожить это место. Уничтожить…
- Андерс!
Голос Справедливости рвал барабанные перепонки, а сияние – глазницы. Мой череп сейчас разлетится на куски, подумала Хоук; она ощутила себя растерянной и уставшей – маленькая девочка, никакая не Защитница. Она уговаривала Андерса (и себя), что не боится духа Справедливости, но…
«Наедине с тварью из Тени? В клетке? Создатель спаси…»
Андерс сиял.
Провалы вместо глазных яблок, трещины – вместо губ; открытыми ртами скалились раны, и воспламененная, стекала по запястьям и предплечьям кровь. «Он вырвется из него», подумала Хоук. «Справедливость просто изорвет его тело в клочья, потому что… плоть слаба. Только мешает».
- Андерс!
Она услышала шаги.
«Нас убьют. Нет, не так: Андерса убьют, даже если не собирались, и все из-за этого…»
- Он не твой, - зашипела Хоук.
- Ты надоела мне. От тебя никакого толку.
Звякнули цепи и брызгами разлетелась по клетке-камере горящая ярко-голубым кровь. Справедливость ломал цепи… и кости своего «хозяина». Ей почудилось: оторвал Андерсу руку.
Духу вполне хватит одной.
- Мы закончим начатое. Цена не имеет значения.
- Андерс!
Докричаться. Андерс все еще там, и он, наверняка, не хочет терять руку. Андерс сильнее. Хоук убеждалась в этом.
«Я хотела его освободить. Нас поймали какие-то разбойники… и ох, может быть, храмовники. Андерс решил, что храмовники. А тот, другой, услышал. Но я просто хотела освободить».
Она подползла на коленях. Где-то вдоль бедра – от ягодицы до колена – распух огромной пиявкой и пульсировал синяк, а тело Андерса по-прежнему сияло и разбрызгивало гаснущую в воздухе кровь. Ему больнее.
Хоук вцепилась в лохмотья оборванной мантии, откуда тоже выхлестывалось невыносимое зарево. Рассветом в зрачок, Создатель, как же больно.
- Мы освободимся. Ты не нужна, - провозглашал справедливость, разрывая цепи – или андерсовы руки. «Он умрет от кровотечения, ты, глупый дух».
«И что? Справедливость однажды… владел мертвым телом. В каком-то смысле, удобнее».
Хоук уткнулась лицом в пах Андерса, почему-то думая об Изабелле. И Фенрисе. Они должны были уже прийти, спасти их.
Изабелле больше по вкусу лириумный член эльфа. Светящийся. Совсем как…
Хоук сдернула лохмотья Андерса.
«Живое. Человеческое против Тени и клятых духов», - безумная идея, но и она ведь Защитница Киркволла, самого безумного города в Тедасе.
Пах Андерса был покрыт трещинами. Трещины напоминали надрезы кинжалом. Хоук тряхнула головой, отгоняя тягучий голос Изабеллы с ее подробностями насчет Фенриса. «Он светится».
Она едва не расхохоталась.
«Каждой по светящемуся парню».
- Убирайся. Ты мешаешь мне! – гудел Справедливость, но Хоук уже втянула мягкий член в рот.
Тело, надеялась она. Тело все еще в этом мире. Тело принадлежит Андерсу.
И лучше бы Андерсу поскорее почувствовать это: поодаль раздавались шаги.
Шаги приближались.
*

Пятка соскользнула в расщелину. В последний момент Изабелле удалось вывернуться и перенести вес на другую ногу – спасибо подхватившему ее Фенрису.
- Здесь темно, - прокомментировала Изабелла. Она дотронулась до голени, проверяя: не порвала ли сапог.
- Я заметил, - ответил Фенрис.
- Знаешь, от магов есть польза. Например, им не нужно тащить факел, а посох заодно и оружие. Мы могли бы прихватить Мерриль…
- Нет, - Фенрис резко отпустил ее руку.
- …Или Варрика. Говорят, гномы неплохо видят в темноте. Да-да, и потом бы весь «Висельник» судачил о похождениях Защитницы в тоннелях лириумных контрабандистов…
В пещерах под Казематами темнота не была непроницаемой. По выступам стекали с поверхности стыдливые лучи света, больше похожие на мокриц – они блестели на влажных камнях бликами, не крупнее ногтя каждый. На самом деле, света хватало. Просто Изабелла не любила замкнутые пространства.
Пиратам нечего делать в подземельях.
Изабелла принюхивалась, словно кошка в собачьей конуре: шерсть дыбом, того гляди выпустит когти и зашипит. Плесневелая затхлость, холодный и гнилой смрад. Характерная лириумная горчинка. Изабелла подумала, что так мог бы пахнуть присыпанный лириумом труп… и промолчала. Фенрису не понравится сравнение.
Его глаза не отличались цветом от мха, он казался призраком этих пещер.
- Мы довольно долго ни с кем не встречались. Пора бы… показаться нашим друзьям, - Изабелла перепрыгнула очередную расщелину-пропасть.
Фенрис пожал плечами:
- Может быть, эти андерсовы приятели уже выпустили им кровь и бросили гнить. Вполне в их стиле.
Изабелла нервно хихикнула.
Они шли наугад. Хоук не позаботилась о том, чтобы приложить карту с жирным крестиком «я буду здесь». И несколько часов спустя от поверхности Изабелла уже не считала версию Фенриса такой уж глупой.
Маги решили не просто сбежать, но «убрать» свидетелей. Ничего необычного: она сама так делала.
- Слушай, зеленоглазик… ты ведь правда не думаешь…
- Нет, - Фенрис развернулся. Бесцветные волосы закрывали пол-лица. – Не думаю. Хоук не из тех, кого…
Хрупнула галька. Изабелла приложила палец к губам Фенриса: тсс.
- Кто здесь? - раскатило эхо по всему подземелью, получилось «зде-ее-е». Изабелла указала: шестеро. «Явно не орлейскими леденцами-монпансье угощать собрались».
Она кинула в противоположную стену камень.
- Кто здесь?!
Арбалетный болт вонзился фута на два повыше, сшиб ком мха и пустую раковину какого-то ископаемого моллюска.
Фенрис рванулся из укрытия, хлюпая босыми ступнями в русле подземного ручья.
- Вот они!
Второй болт чуть не добавил зеленоглазику третий глаз – багряный и глубокий, сквозной. Фенрис увернулся почти с раздражением, словно от осы. Изабелла прижималась к стене, выискивая удобную позицию.
Она нападала сзади. Лириумный эльф превращается в смерч, ураган – очень маленький, но злющий смерч и ураган, однако она предпочитала один точный удар в незащищенную доспехами шею.
Чик – и все.
«А мага не хватает», - подумала Изабелла. Действительно, в их тактике еще обычно была Мерриль - и ее чудовищно прекрасные заклинания, похожие на гобелены из лепестков и кровавых нитей, или Андерс – аптечка-на-двух-ногах.
Ах да, еще Хоук. Она махала мечом помедленнее Фенриса, но была сильнее худосочного эльфа.
Что ж, придется обойтись минимумом.
Первого из шестерых Фенрис просто сбил с ног, рассек от паха до горла, словно кусок бекона и соединил кровь с грунтовой водой. Второму отрубил ухо вместе с половиной черепа, перемешав мох с серо-алой слизью мозга и кожи. Третий выстрелил, и, наверняка, не промазал бы, но Изабелла ударила в локоть, некстати вспомнив андерсовы объяснения, чего-то там про узелки нервов. Узлы бывают на корабле. В локтях же нет канатов?
Но срабатывало – и сработало сейчас. Последний болт многострела ушел вверх, а Изабелла перерезала стрелку горло. Человек зашатался, норовя опрокинуться на нее, замахал руками. Его доспех гремел, будто ревели десять драконов. Он обернулся, брызгая долгими выплесками крови, и она брезгливо отпихнула его. Умирающий повалился на спину, скалясь розовой кромкой трахеи, но Изабелла уставилась на рисунок доспеха.
Пылающий меч Церкви.
- Мы убиваем храмовников, - заметила она, снова скрываясь в тени. Фенрис разворотил под коттой пах четвертому, но пятый несся на него, вращая булавой и сшибая камни.
«Кто-то хочет приготовить паштет из эльфа».
Шестой залег за камнями и целился в нее из лука. Очень много стрелков, решила Изабелла.
- Стойте! Стойте все!
Изабелла разрубила в полете стрелу надвое, показала язык.
- Стойте!
Кричали откуда-то из соседнего коридора. Кричали и бежали сюда, топая целым стадом бронто.
Булава «пятого» и двуручник Фенриса мерзко взвизгнули, пытаясь переломить друг друга. Лицо эльфа покрывала красная корка, а храмовничье пряталось под шлемом.
- Стойте! Прекратите немедленно!
«Стадо бронто?»
Изабелла присвистнула. Подкрепление… да, именно так. Человек десять, если не больше. В храмовничьих доспехах, безликие, одинаковые – задвинутые забрала и мечи наголо.
Справятся?
Вдоль правой руки Фенриса раззявилась и чернела рана, глубокая, как та расщелина, из которой он недавно вытаскивал Изабеллу.
Справятся… или нет.
- Прекратите это побоище. Мы можем договориться.
Изабелла увернулась от новой стрелы. «Хорошо переговоры начинаются». Но Фенрис замер, почти на четвереньках, согнувшийся под весом собственного меча – или же «пятый» сломал ему пару костей. С губ капала пенистая розовая слюна. Сам «пятый» валялся рядом, булава откатилась фута на полтора.
- Договориться? – переспросил Фенрис.
Только теперь Изабелла рассмотрела «гонца». Прямо на лицо – довольно помятую физиономию – говорящего желтыми бабочками уселось несколько бликов с поверхности. В отличие от спутников он носил простой пластинчатый доспех поверх сыромятной кожи. Плоский шлем прикрывал только затылок.
«Знакомая рожа-то…»
- Договориться, - кивнул «гонец». – Я знаю, кого вы ищете. Я знаю, почему. Но без моей помощи вы их никогда не найдете… Зато можете проявить благоразумие и прийти к консенсусу...
Изабелла переместилась к Фенрису.
- Воняет крысиным дерьмом, - шепнула в окровавленное острое ухо. – Прям как ром в «Висельнике».
Фенрис сжимал рукоять. От кончиков ногтей, повторяя рисунок клейм, ползли синие искры. Изабелле некстати вспомнилось, как он душил ее… и трахал, самозабвенно, подвывая, как дворовый пес – сучку.
«Убивает он тоже самозабвенно», - она прикидывала, сумеют ли разобраться с десятком. Двенадцатью. Тринадцатью, ох Создатель. Несчастливое число.
А затем Фенрис вложил меч за спину:
- Я слушаю.
*

«Человеческое».
Хоук стояла на коленях и сосала, заглатывая, член Андерса. Тот все еще светился. Хоук предположила, что если Справедливость решит: Андерс вполне обойдется без этой части тела, – и ударит ее по затылку, заставляя откусить? Для борьбы за свободу член необязателен, верно?
«Человеческое сильнее. Ну пожалуйста».
Она несколько лет делила Андерса – доброго, нежного, идеального мужчину – с тварью из Тени; у каждой любви своя цена. Хоук не жаловалась. Она согласилась платить еще после того эпизода в Церкви, когда одержимый уничтожил нескольких храмовников и собственного усмиренного приятеля вдобавок.
Она была согласна на сделку… но не Справедливость.
«Человеческое сильнее».
Член скользил во рту, постепенно наливаясь и отвердевая. Жесткие волосы кололи губы. Несмотря на холод и дрожь, она ощутила тепло и между собственных ног, почти как в постели, когда они с Андерсом…
- Убирайся! – ревел Справедливость, разбрызгивая полыхающую кровь. На камнях капли гасли и темнели.
«Не твоя кровь, дух. Будь ты проклят».
Несколько капель попали ей в глаза – соленые, едкие; защипало и потекли слезы. Хоук сморгнула. Она двигала языком часто-часто.
«Ты не победишь, дух. Ты ничего не понимаешь, долбанная бесполая мразь».
Может быть, она ревновала к Справедливости – за то, что тот знал об Андерсе куда больше, каждую его мысль и каждое желание».
«Но тебе не понять. Ты не человек. Человеческое…»
Сильнее.
Когда приблизились шаги, потустороннее сияние померкло. Андерс затих в цепях, всхлипывая то ли от боли в развороченных Справедливостью ранах, то ли от удовольствия, и совершенно запутался.
- М..мариан? Что происхо…
«Я победила, дух».
Шаги превратились в грохот доспехов и похабный хохот:
- Эй, погляди, а они неплохо развлекаются!
- Нашли чем заняться!
- Надо было рассадить их в разные клетки!
- Давай подождем, пока они закончат, хе-хе.
Хоук одернула мантию Андерса и обернулась. Рыжие блики факела наполнили лица тюремщиков пятнами и выбоинами, но огонь по сравнению с яростью духа Справедливости – уголек рядом с солнцем. Глаза не обожгло сильнее, чем прежде. Она ухмыльнулась.
- Завидуете? Ну завидуйте дальше.
- Может, и мне пососешь? – вылез коротышка, которого громоздкий доспех делал квадратным.
- У тебя все равно нечего! – фыркнула Хоук, думая о своем главном – побежденном – враге.
- Мариан! – звон цепей вернул ее (я прогнала Справедливость, мне плевать на вас) к реальности. – Это же…
Она кивнула. Храмовники. Стоило догадаться еще когда сцапали обоих и отобрали у Андерса ману; в конце концов, эти люди охотились на магов, а некоторые маги стоили целой армии. Противники, которых не следовало недооценивать.
Она нащупывала тот-самый камень. Не помог справиться с кандалами Андерса, зато раскроит череп хотя бы одному из этих. Шлемы не надели, мальчики? Вот и хорошо.
Хоук оскалилась.
- Прекратить! – сквозь толпу зрителей пробивался еще один человек с факелом.
- Сэр, она развязала веревки, - донес кто-то.
- Вижу. Ничего другого и не ожидалось. Выпустите ее.
- Но…
- Выпустите. Она не станет творить глупостей. Ее маг-то по-прежнему на привязи. Как у рогатых дикарей.
Голос. Голос знакомый, и физиономия. Нечеткие черты, будто у провалявшегося неделю в канаве трупа, разбухшие и только что не лопнувшие зеленым гноем. Больной взгляд голодного нищего, а вернее…
«Лириумного наркомана».
- Самсон, - выплюнула Хоук.
Тот осклабился, демонстрируя темные, похожие на покосившиеся надгробья, зубы:
- У тебя хорошая память на лица, девочка. А теперь выходи, – лязгнул ключи и клетка с неумолимо гладкими прутьями, сколько раз Хоук пыталась перетереть ими веревки, прежде чем Андерс заметил выступ, распахнулась.
Хоук осталась на месте.
Иногда открытые двери – самые хитрые ловушки, помнила она.
- Что тебе надо, Самсон? Выкуп? За меня некому платить: мать мертва, а сестра в Стражах.
- Избавь от подробностей твоей семейной драмы, Хоук, - Самсон потер переносицу. По верхней губе змеилась слизистая дорожка, слишком темная, чтобы быть просто соплями. Если нюхать много лириума, он разъедает хрящи, вспомнила Хоук.
- Тогда дай догадаюсь. Тебя опять вышибли из храмовников, поскольку у тебя вместо мозгов порошок?
Она услышала, как тихонько хихикнул Андерс. Он любуется мной, - и Хоук обернулась, подмигнула. Ее стрела угодила в десятку: Самсон заскрежетал своими зубами-могилами.
- Язвишь, как обычно. Но ты в клетке, птичка, и твой маг тоже. И я все еще могу рассеивать магию.
- Магия-то восстанавливается, - не выдержал Андерс. На щеки Хоук по-прежнему стекала и капала пахнущая железом капель. В темноте раны казались чудовищными – кошка пролезет, но всего лишь поверхностные царапины – при свете. – А вот от лириума потом проблем не оберешься… ты тут пришел на нас поглазеть? Вспомнить, как это делается?
- Нет, - на скулах Самсона екнули желваки. – Я пришел переманить твою подружку на свою сторону.
*

Хоук расхохоталась. Андерс тоже, это был жуткий звук, сопровождаемый звоном и болезненным кашлем, но они смеялись минуту или две, не в силах остановиться. Ребята Самсона, вероятно, такие же отставные или проштрафившиеся храмовники, сплевывали и шипели клубком змей.
- Заткнитесь, вы! – не выдержал квадратный. Самсон оказался спокойнее. Он поднял руку с факелом.
- У тебя нет выбора, девочка, - он обнажил меч – хороший меч с удивительно чистым лезвием. В грязных руках Самсона он смотрелся чужеродно, как корона на прачке. Сталь запылала, отражая факелы. - Ты сделаешь то, что я скажу. Или умрете оба… но сначала твой маг.
Хоук проглотила смех. Андерс еще храбрился, она – нет.
«Справедливость», подумала она.
Если тварь вырвется снова, перебьет всех. О нет, для нее не сделает исключения – они со Справедливостью ненавидят друг друга вполне взаимно. А потом дух придумает для Андерса отговорку.
«Благо освобождения и так далее…»
Или хуже: убьет Андерса – тело Андерса – тоже.
- Вот. Уже лучше, - оценил молчание Самсон. – Ведите их.
«Кого?» - едва не спросила Хоук.
Их протолкнули через глухо ругающуюся толпу – троих, первым шел невысокий эльф, весь какой-то белесый, похожий на полчаса назад вылупившегося цыпленка, с узким лицом и дрожащими губами; за ним – широкая в кости женщина лет тридцати, типичная крестьянка, Хоук подумала, что ей в компанию недостает коровы или козы. Третий – мальчишка лет двенадцати, вихрастый, рыжий, хмурился и втягивал голову в плечи. Всех троих выдавали мантии Круга.
«Те, кого мы с Андерсом собирались вывести. Спасти».
Она поймала злой взгляд мальчишки и пожала плечами: прости. Мы не вернем тебя к маме. У нас самих, если заметишь, проблемы.
- Твою мать, - сказал Андерс Самсону. – Я тебе кишки вырву и нутро подожгу, понял, урод? Отпусти их и Мариан. Меня можешь оставить…
«…и гарантированно сдохнуть», - закончила мысленно Хоук.
- Сколько слов, - поморщился Самсон. – А ты, Защитница, теперь оценишь мой план? Мередит понравится улов. Может быть, она даже вернет меня на службу. А уж если я приведу тебя… преданную, как ваши ферелденские мабари, то…
- Меня? С чего бы это? Она не поверит, - Хоук пожала плечами. Магов ей жаль, а еще жаль Андерса. Прости, твоя затея опять вышла боком. Если хочешь, потом мы превратим их в кровавые ошметки.
- Поверит. Они сами скажут, что ты на нашей стороне. Они скажут, что ты сделала с ними… - Самсон кивнул своим помощникам, чтобы Хоук выволокли из клетки. Она сопротивлялась, но руки снова выкрутили, а запястья болели. – А Мередит знает: усмиренные не лгут.
«Крестьянка» протяжно завыла. Белесый эльф повис в железных храмовничьих объятиях – обморок. Мальчишка смачно харкнул под ноги Самсону – или Хоук.
- Вы! Не имеете права!
- Андерс, - она не оборачивалась. Она знала: бьется в цепях, брызгая кровью. Пока – красной и теплой, сапфирово-синей кровь станет чуть позже.
«Нет, пожалуйста».
Хоук усмирила бы этих магов, тысячу других и самого первого чародея; но Андерс не простит. Справедливость – тоже. Справедливость уничтожит их обоих.
- Я не буду этого делать, Андерс.
Она прищурилась.
- Хотя бы потому что противозаконно. Я не храмовник. Я не имею права проводить ритуал, а Мередит свято чтит ваши же законы.
Самсон наклонился к ней, дыша вонью лука, нечищеных зубов – и чего-то гнусного, словно лириум разъел нутро. Ткни – потечет гадким и липким, как из лопнувшей свиной кишки.
Хоук проглотила тошноту.
- Мередит забудет о правилах. Доказательство того, что Защитница Киркволла на ее стороне – куда ценнее. Впрочем, если ты предпочитаешь, чтобы она узнала о Защитнице, помогающей магическому подполью… и ее маге-любовнике, я могу устроить это.
Он поцеловал ее в губы – вязкий, как слизняк, поцелуй.
- Я буду награжден в любом случае, Защитница.
- Пошел ты…
- Зря. Твои благоразумные друзья уже сделали правильную ставку, - Самсон добавил.
– Маленький сюрприз для монны Хоук. Фенрис, Изабелла. Идите сюда.
*

Когда Изабелла увидела Хоук, ей померещилось что-то вроде мелкого крабика в собственном корсете. Крабик щипался – больно, терпимо, но неудобно. Изабелла предположила: крабика зовут совесть, – и передернула плечами.
«Надеюсь, Фенрис знал что делает…»
Изабелла не могла вспомнить ничего подобного. Хоук порой была жестока, порой – саркастична, в отчаянии она резала глотки и вспарывала животы, а дважды мертвую, с уродливыми постмортем-шрамами на плечах и шее мать обнимала так бережно...
Сейчас ей будто воткнули иглы под каждый ноготь, да еще и мешком по затылку добавили. Хоук часто открывала рот, задыхаясь рыбой на суше, на подбородке засохла корочка запекшейся крови. Короткие темные волосы свалялись в колтун. Вместо доспеха – мешанина из рванины и ссадин, металла и собственной содранной кожи.
Хуже всего ее руки. Словно отрезали и пришили заново, подумала Изабелла, вновь припомнив Леандру Хоук.
Мариан похожа на нее. Точно.
Крабик-совесть цапнул Изабеллу за сосок. На Андерса она смотреть не стала.
- Фенрис? Изабелла?
Фенрис выступил вперед.
- Что такое, Хоук? Да, мы получили весточку от Ораны. Да, мы отправились спасать тебя… и даже его, - он кивнул в сторону Андерса, Изабелле пришлось проследить за взглядом эльфа. Снова передернула плечами: Андерсу пришлось еще хуже.
«Его волосы темные. От грязи?»
Нет. Слипшаяся кровь.
Изабелла не была чувствительна, но предпочла разглядывать рожу Самсона. Так себе зрелище, вроде кишок дохлой крысы.
- Но с чего бы это я стал спасать вот этих? – Фенрис ткнул пальцем в троицу магов. Блеклый сородич Фенриса оклемался, сжался в комок и стучал зубами. Женщина ожидала своей участи с подобающей покорностью коровы на бойне. Мальчишку один из людей Самсона поймал за шиворот: только попробуй удрать, пащенок!
- Давай, Хоук. Он предлагает тебе вполне честную сделку. Усмири их.
- Нет! – выкрикнула Хоук. – Изабелла…
Крабики размножались. И превратились в медуз.
- Чего «Изабелла»? После того, как ты отдала книжку рогатым, денежек у меня не прибавилось, знаешь ли. Самсон предложил выгодную работу… - Изабелла тронула сережку в губе. – Лириум всегда ценится. Не прогадаешь.
- Предатели! – выкрикнул Андерс. – Я всегда говорил, не доверяй татуированному эльфу, и…
Он осекся. «У нас с ним были неплохие отношения», – с грустью подумала Изабелла.
- Фенрис. Изабелла.
Словно имена должны напомнить, кто они на самом деле. Изабелла молчала. А Фенрис выхватил меч, заставив отшатнуться Самсона и его помощников.
- Прекрати, Хоук. Усмири этих долбанных магов и тебя отпустят. Правда, Самсон?
Самсону недоставало только кружки пива и сушеной рыбы: насладиться ярмарочным балаганом. Он скалил зеленовато-серые зубы.
- Трогательная встреча друзей. У вас, как я заметил, разногласия.
- Не твое дело, - буркнул Фенрис.
- Хорошо-хорошо, эльф. Итак, Защитница. Твои друзья…
Хоук опустила голову. Челка упала на глаза – ярко-синие, наверняка, Самсону они напоминали вожделенный лириум. Удивительно, что не выковырял.
- Они мне не друзья, - сказала Хоук.
- Гарлокова задница! – Самсон лязгнул сильверитовой сталью, кончик меча уперся в живот Фенрису. – Вы обещали, что она поддастся!
Фенрис убрал лезвие с нехарактерным спокойствием.
- Она поддастся. Изабелла.
- Да?
- Клянусь прахом Андрасте, я сам мечтал это сделать, но… - его голос сделался хрипловатым и нежным, до мурашек по коже. Ядовитых мурашек. – Передаю это право любимой женщине. Сделай мне приятное, Изабелла. Убей Андерса.
*

- Изабелла. Нет. Пожалуйста.
Хоук попыталась оглянуться, но кто-то грубо пихнул ее ниже затылка, чуть не переломив позвонок.
Фенрис пошутил. У клейменого эльфа всегда шуточки людоедские, большинство малефикаров по сравнению с ним – сама невинность, верно? Но по-настоящему злобным Фенрис не был…
«Все эти семь лет».
Хоук ошиблась? В Изабелле – тоже?
Троица магов сжались в один шестиглазый-шестирукий комок, смахивая на котят, который сейчас утопят в помойном ведре. Андерс молчал.
- Разрешите ей посмотреть, - Самсон пощекотал ее подбородок острием своего неправдоподобно красивого меча. «Эта сволочь спер мой клинок», отметила Хоук.
- Изабелла.
Сразу два кинжала вжимались в кадык Андерса. Вдоль узких полосок стали уже скользила капля; пока – одна из тех… светящихся. Хоук сглотнула.
- Прости, Блондинчик. И ты, Хоук, - Изабелла по-змеиному стрельнула языком, облизывая украшение в нижней губе. Самсон похабно причмокнул. «Он отымеет ее позже. Почему бы и нет? Он ей заплатил».
Не доверяй рабам и шлюхам, старая истина. Особенно рабам и шлюхам, которые трахаются друг с другом.
- Простить? - Андерс закашлялся: кинжал прижался слишком плотно. – Ни за что. Я буду являться к вам призраком и греметь вот этими цепями…
«Он шутит. Клянусь Создателем, он шутит», - Хоук всхлипнула.
- Хватит тянуть! – Самсон выволок мальчишку-мага, подтолкнул к Хоук. – Усмири его. Просто сделай это и я отпущу тебя. Может быть. Тьфу ты, - сплюнул на и без того склизкие камни. – Ваши дрязги все усложняют.
Фенрис занес меч над белесым эльфом и женщиной.
- Усмири. Или я убью их.
- Да-да, Хоук. Давай, - голос Изабеллы напряженно звенел. – Сделай это. Всего-то три мага, подумаешь… ты поможешь другим потом. Мередит будет думать, ты на ее стороне, а тем временем вы с Андерсом…
- Сука, - сказал Андерс.
Хоук была с ним абсолютно согласна.
Она зажмурилась.
Она не хотела видеть довольную морду Самсона, Фенриса с мечом наперевес, затравленных магов, хрипло дышащих и молчащих. Храмовников-наркоманов. Изабеллу и Андерса – трусливо, наверняка, но не желала смотреть.
- Хорошо, - выговорила Хоук. – Показывай, как это сделать. Я усмирю этого парня. Будьте вы все прокляты.
Мальчишка заорал.
Заорал он первый, а следом заохал эльф. Эльфа скрутили храмовники, и Фенрис ударил локтем поддых. Коренастая магесса покорно закрыла ладонями лицо. Веревки на ее запястьях вгрызлись глубже, словно когда-то у Хоук – до темно-рубинового блеска и нежной мясной мякоти.
Мальчишка орал, дрыгал ногами. По-лягушачьи растопырился, попытался укусить квадратного храмовника, Фенриса, Самсона. Хоук закатила ему пощечину.
- Заткнись.
«Ненавижу тебя».
Палачи всегда ненавидят жертв. Над ухом зловонно дышал Самсон. Чуть поодаль мечтательно улыбался Фенрис.
«Интересно, он будет дрочить во время ритуала?»
Вполне в его стиле. Ненависть сильнее любви. Еще одна истина – дополнительно к «не доверяй рабам и шлюхам».
- Это очень просто. Щепотка лириума, - Самсон облизнулся. Хоук оценила героизм: вместо того, чтобы отправить в нос, сохранил немного порошка. – И печать…
- Монна, умоляю… - хныкал мальчишка. Глаза его будто лопнули изнутри и брызгали бесцветной сукровицей.
Всего лишь слезы, Хоук. Слезы какого-то рыжего мага.
- Извини. Андерс мне дороже.
«Хоть и не простит».
Лириум ожег ее незащищенную кожу. Она коснулась горячечного лба парнишки. Болен лихорадкой, подумала Хоук. Интересно, лечит ли усмирение?
- Остановись! Пожалуйста, Мариан!
Андерс.
«Долбанный освободитель».
- Я люблю тебя, Андерс, - ответила Хоук, а затем услышала звон металла; ее опалило ярко-синим солнцем.
Рассветом Тени.
«Он убьет нас всех».
Между пальцев Хоук сыпались драгоценные крупинки лириума. Она улыбалась.
*

От лопаток до задницы пульсировало болью. Изабелла нащупала острый камень и отползла от него подальше. Во рту расплывался металлоидный кровавый вкус:
«Язык прикусила…» Она поспешно убедилась, что золотые украшения на месте. Не хватало потерять их в этой передряге.
В висках звенело. Глаза слезились; Изабелле чудилось: сожжены ресницы. Но темнота постепенно рассеивалась.
- Фенрис.
Фенрис с факелом. Какое счастье.
- Ты как? – эльф заботливо подсел к Изабелле.
- Жива. Но если ты донесешь меня до поверхности в своих объятиях, это будет…
- Глупо, - закончил Фенрис.
Изабелла фыркнула, поднимаясь на локтях. Невзрачный пейзаж из камней и решеток разнообразился телами. По больше части, не слишком живыми. Изабелла моргнула: ее укачивало куда сильнее, чем в самый лютый шторм.
«Чтоб тебе…»
- Где Хоук?
- С Андерсом, конечно, - пожал плечами Фенрис. Он казался вполне здоровым – неудивительно. Он-то был далеко от проклятого одержимого, когда…
- Получилось?
- Да.
Хоук действительно сжалась подле Андерса. Тот все еще светился, остаточным сиянием, словно уголек в перегоревшем камине. Блики мерцали в ранах, будто присыпал окровавленные руки и плечи лириумом. Хоук обнимала его, проговаривая самую искреннюю молитву: «все-будет-хорошо».
Завораживающее зрелище.
Изабелла отвернулась.
- Где маги?
- Живы, - Фенрис поморщился. – Я их отпустил в обмен на то, что баба подлатала Андерса. Видишь ли, гребаный дух чуть не разорвал его в клочья.
- Не чуть, Фенрис, - сумрачно ответила Изабелла.
Она успела изучить, прежде чем разомкнула цепи. По правде, она думала: никто не выживет. Точно не Андерс.
Фенрис не так уж блефовал. Надеялся, что одержимый умрет – купит свободу своим ненаглядным собратьям и жизнь Хоук ценой своей.
Трупы храмовников валялись, словно сваренные вкрутую яйца на тарелке. Изабелла пнула одного, и на носке сапога остались печеные волокна. Ее передернуло. Потом она заметила Самсона; он еще дышал – без нижней половины тела, зияя размазанным по камням ливером и перекрученным в костную муку позвоночником. Изабелла подошла к нему.
- Ч-что это было? – спросил Самсон.
Изабелла пожала плечами.
- Справедливость, полагаю.
Самсон умер прежде, чем задать следующий вопрос. Она положила на выпученные из освежеванного скальпа глазные яблоки пару камней.
- Фенрис? Изабелла?
Хоук наконец-то соизволила оторваться от своего мага. Романтическая сцена и так, по мнению Изабеллы, затянулась.
- Пойдем наверх. Мы с Фенрисом поможем дотащить его…
- Я пойду сам, - заявил Андерс. Он попытался сесть; по кончикам пальцев пробежались последние искры. – Уф, гарлока им всем в зад... Больно!
- Ничего, - Хоук закинула его руку на плечо. – Ты восстановишься и вылечишь себя, и все будет…
- Хорошо, - закончила за нее Изабелла. Ей снова хотелось отвернуться, но стало чуть легче, когда Фенрис обнял за талию.
- Мы должны поблагодарить, - продолжила Хоук. – Хотя… это ваше представление оказалось ужасно убедительным. Справедливость мог не догадаться.
Изабелла расхохоталась. Фенрис уже убрал ладонь, и помогал тащить Андерса; она продолжила смеяться.
- Ты не догадалась, зато догадался Андерс. Знаешь как?
Она ответила сама:
- Волчонок не позволил бы мне убить свою добычу. Не настолько мы близки. Имей в виду, тебя и Блонди тоже касается, – Изабелла устремилась вперед, расчищая дорогу. Она пинала камни и отшвыривала трупы. Хоук осталась позади. Андерс и Фенрис тоже.
Выход недалеко. Изабелла запомнила дорогу.
Сегодня вечером Фенрис придет к ней, а Хоук будет с Андерсом. Все как обычно.
– Ах да, Андерс! Я бы и не стала тебя убивать, мне еще нужна та настойка… не хочу рожать полуэльфов!

Номер два (ссылкой, потому что он большой очень). Автора не угадала (или не знаю). Но там столько вкусного!!! Аняня!

запись создана: 08.01.2012 в 02:03

@темы: DAO, тру-ля-ля, DA2, и немедленно выпил..., фики, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Маааааленький дыбр и про ДА чуть-чуть...

Приехала со встречи - никакая ваще. Замерзла (надо уже зимние сапоги доставать, похоже), устала, злая как черт. Собираюсь сесть дописывать на Сикрет Санту, чтобы развеяться.

Задумала тут "кроссоверное" прохождение ДАО.

Создам себе мальчика-Амелла, назову Северусом (там в пресетах я видела вариант внешности - охренительно похожий на любимого Профессора). Будет он этакий юный гений-вундеркинд, с невъебенным ЧСВ, всем будет рассказывать, что они тупые дебилы и ваще он типосамыйумный.
Не знаю только кого им романсить - Морриган, которая сама такая же или Лельку, которая на Лили Эванс чем-то похожа и вообще вариант из серии "противоположности притягиваются". Быгыгы или обеих.

UPD: Кстати... к вопросу о неписях с тремя фразами. Вспомнила тут, что мне дико нравится псарь, который дает нам квест на "раздобыть цветочек для лечения собачки", если мы играем не Кусландом. Чувак так активно пытается "пристроить" вылеченную собачку (в смысле ГГ нашему пристроить), так ее нахваливает - прям активист ПиК в полный рост. Няшечка же!

@темы: ГП, DAO, и немедленно выпил..., позвольте вам впендюрить, игры

---

Очень нужна дайри-магия

У меня завтра очень важная поездка. От нее многое зависит.
Пожалуйста, скажите, что все будет хорошо.

Вопрос: Все будет хорошо?

1. Да!		46	(54.12%)
2. Обязательно будет.		39	(45.88%)
Всего:		85 Всего проголосовало: 58

@темы: блэкджек и шлюхи, и немедленно выпил..., позвольте вам впендюрить

---

Недогеймерское...

Чото как-то не везет мне с играми. Решила тут отвлечься от писанины на Сикрет Санту, скачала и поставила шестых героев. И знаете что? Не работает зараза. Нажимаешь на кнопочку, чтобы начать кампанию, оно показывает загрузочный экран (красивый такой), загружает все, а потом выдает сообщение типа "недостаточно видеопамяти". Видимо все-таки придется менять компютер... но раньше следующего года мне это не светит. Обидно, слушай.

@темы: и немедленно выпил..., ... какая досада, позвольте вам впендюрить, игры

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мои кроссоверы с ФБ

Название: Начало (кроссовер с Sherlock BBC)
Автор: Loreley Lee
Бета: Resurrectra
Пейринг/Персонажи: Андерс, Гаррет Хоук
Категория: джен
Жанр: Crossover
Рейтинг: G
Краткое содержание: Целитель в отставке ищет (и находит) возможность снимать жилье на двоих с компаньоном.


Андерс сидит над пустым свитком пергамента уже который час. Вертит в пальцах перо. Подпирает голову кулаком. Слова не идут - упираются, словно тупые вьючные животные. Он вздыхает и сжимает виски, изо всех сил вдавливая подушечки пальцев в податливые ямочки, словно желая продавить кожу и проникнуть внутрь черепа. Словно желая заставить Справедливость показаться, поговорить, обсудить сложившуюся ситуацию и дальнейшие планы.
Его закуток в клоаке убог и внушает уныние. По крайней мере, он попытался создать тут хоть какое-то подобие чистоты. Но даже ему, привыкшему к врачеванию в походных условиях, вправлявшему вывихи и переломы прямо на поле боя, пригибаясь, чтобы не поймать случайный болт, ему, лечившему рваные раны в лесу, где из доступных средств асептики и антисептики лишь собственные руки, владеющие целительной магией; ему, сращивавшему раздробленные кости у костра в пыльных туннелях глубинных троп, заляпанных скверной, - даже ему ясно, что эта «чистота» очень относительна. Практиковать тут невозможно. И жить тоже невозможно, особенно на те жалкие гроши, которые составляет его пенсия, выплачиваемая орденом Серых Сражей целителю, отправленному в отставку из-за контузии (очень удобное и правдоподобное оправдание внешних признаков одержимости). И хочется свить петлю, перекинуть конец веревки через торчащую из стены балку и покончить со всем этим. Интересно, что тогда будет делать наивный дух, предложивший ему сотрудничество и поддержку взамен на живое обиталище?
Достигнув самого дна вселенской печали, Андерс откладывает перо и пергамент и заставляет себя пройтись. Висельник, дешевая забегаловка в нижнем городе, забит народом под завязку. Тут гнусно воняет дешевым элем и потом. Тут подозрительные личности со всего города пьют, щупают продажных девок, нанимающих комнаты на втором этаже за пару медяков в час, заключают сделки, рассказывают друг другу скабрезные истории и громко ржут, когда официантка роняет поднос, споткнувшись об ловко подставленную ногу очередного урода.
Андерс забивается в дальний угол и, получив свой скромный заказ, заставляет себя проглотить плохо приготовленную еду, запивая ее обычной водой, потому что уговорить себя глотнуть местного эля он не в силах. И когда кто-то беспардонно присаживается рядом с ним он, уже готовый угостить непрошенного гостя молнией, с удивлением узнает в нем Карла, бывшего однокашника по занятиям у целителя-наставника в Ферелденском круге.
- А я думал ты это или не ты? – радостно говорит Карл, похлопывая бывшего однокашника по плечу. – Не сразу тебя узнал. Ты как-то совсем отощал.
- Отощаешь тут, - Андерс прячет взгляд, чтобы внезапным свечением глаз не выдать своей одержимости. Дурацкий дух имеет тенденцию проявлять любопытство и вылезать не вовремя.
- Я слышал, ты служил у Серых.
- Служил. Уже не служу, как видишь. Комиссовали из-за контузии.
- И что теперь? Останешься в Киркволле? Я помню, ты любил крупные города после своей родной захолустной деревеньки.
- На пенсию по контузии? Ты смеешься? Знаешь, где я сейчас живу? В клоаке. Снимаю там комнатенку. И даже это для меня слишком дорого.
- Слушай, так может тебе снимать жилье с кем-нибудь совместно?
- Идея, конечно, богатая. Но кто захочет снимать жилье вместе со мной? С моим-то характером и последствиями контузии?
- Знаешь, ты уже второй человек за сегодняшний день, кто говорит мне эту фразу. Доедай и пойдем.
Андерс заставляет себя быстро проглотить остатки своего скудного ужина и Карл, вцепившись ему в рукав (целитель успел забыть об этой идиотской привычке сокурсника) тащит его в самый темный и заброшенный угол литейного квартала. Они, пригнувшись, входят в низкую дверь заброшенной литейной и застают там толпу стражников, галдящих и осматривающих помещение. Женщина в доспехах капитана командным голосом отдает приказ, перекрикивая собственных подчиненных, когда спокойный и подчеркнуто вежливый голос прерывает ее.
- Капитан, вы не могли бы приказать вашим идиотам заткнуться. Они мешают мне работать.
- Вот он. - Карл тычет пальцем в говорящего – крупного мужчину под тридцать, с растрепанной, клочковатой бородой и явно неоднократно сломанным носом. – Зовут Гаррет Хоук и ему как раз нужен компаньон, чтобы снимать жилье.
Упомянутый Хоук как раз в этот момент поднимает взгляд от женского трупа, у которого явно недостает нескольких частей тела… рук например, и пристально вглядывается в Андерса.
- Денерим или Амарантайн? – задает он неожиданный вопрос.
- Простите? – Андерс не может сдержать удивления.
- Я спрашиваю, где служили в ордене Серых? В Денериме или Амарантайне?
- С чего вы решили?
- Слушайте, ну это же элементарно. Вы очевидно бывший Серый Страж. И очевидно же отправлены в отставку из-за контузии во время службы. В последнее время орден Серых был вовлечен в противостояние Архидемону в Денериме и в разборки с порождениями тьмы в Амарантайне. Вот я и спрашиваю, Денерим или Амарантайн.
- Амарантайн. Но… это невероятно. Как?
- Создатель милосердный! У вас на шее болтается медальон – грифон на голубом фоне. Знак посвящения. В этом медальоне – капля вашей крови. Раз медальон у вас при себе и вы не в форме – значит в отставке. Вас явно все вокруг раздражает, вы кулак не разжимаете последние несколько минут – аж костяшки побелели, следовательно - сдерживаетесь, чтобы не натворить каких-нибудь бед. Вы маг. Очевидно целитель – следы ожогов от зелий на руках и запах лекарственных трав уж очень явный. А еще у вас глаза проблескивают голубыми искрами, и вы прилагаете массу усилий, чтобы сдерживать свой дар и не навредить окружающим – очевидно контузия. Вывод – Серый Страж в отставке, комиссован. Это скучно. Значит, вы и есть тот человек, которому пригодится компаньон, чтобы снимать жилье?
- Да, это я… Но…
- Отлично. Торговый квартал нижнего города. Дом 221, квартира «Б». Хозяйку зовут Лирен. Милая дама. Две спальни. Оплата невысокая, если делить на двоих. В стоимость входят завтрак и ужин.
- Вы вот так вот сразу согласны делить со мной жилье? А вдруг я вам не подойду?
- Вы мне подходите.
- Или вы мне не подойдете?
- Хм… Сдается мне, что я вам тоже подойду. Вы ведь не возражаете против того, что я часто ухожу по ночам и порой долго не показываюсь дома?
- Нет, но…
- Я иногда играю на лютне. Против этого не возражаете?
- Нет, я люблю музыку, но… - Андерс собирается с духом и, убедившись, что к их беседе никто не прислушивается, признается: - Я одержимый.
- На мой взгляд, это не проблема. Значит, мы вполне уживемся. Торговый квартал, дом 221, квартира «Б»…

Название: Любой ценой (кроссовер с THOR)
Автор: Loreley Lee
Бета: LenaST
Пейринг/Персонажи: Карвер Хоук
Категория: джен
Жанр: Crossover, character study
Рейтинг: G
Краткое содержание: Младшим братом быть тяжело, но еще тяжелее сделать так, чтобы тебя перестали считать только младшим братом.

Карвер Хоук привык к тому, что всегда находился в тени брата. И отец, и мать, с самого детства, вечно ставили старшего ему в пример, и вечно же пристально следили за Карвером, чтобы он, не дай Андрасте, никуда случайно не свалился, не залез, не оказался в глупой ситуации. Ну как, помилуй Создатель, при таком родительском контроле можно сделать что-то, что могло бы хоть на дюйм приблизить его к старшенькому, который в глазах родителей выглядел достойным преемником? Ну как же: серьезный, вдумчивый, рассудительный… да еще и маг, как отец, Архидемон обоим в задницу.
Когда отец умер и Гаррет, как само собой разумеющееся, стал главой семьи, Карвер было решил, что у него появился шанс. Но мать, очевидно, не собиралась слезать с головы младшенького, до сих пор проверяя, — хорошо ли сыночек покушал, тепло ли оделся, не слишком ли поздно лег спать. И это несмотря на то, что Карверу уже восемнадцать, что он — взрослый мужчина и так владет двуручным мечом, что мало кто может выстоять против него в честном бою. Так что, когда Гаррет отправился на Глубинные тропы, Карвер решил: пора.
То, что он записался в храмовники, — поразило всех. Мать билась в истерике. Брат молчал, обалдело глядя на Карвера, одетого в новенький храмовничий доспех, — когда тот зашел к родственникам повидаться. И все они: мать, брат, его друзья-отступники Андерс и малышка Мерриль, прочие компаньоны брата и вообще все, кто был в курсе истории их семьи — почему-то были уверены, что со дня на день, Карвер сдаст ненавистного старшего брата в Круг, как отступника. Но все это было неважно. Карвер поставил себе цель и не собирался от нее отказываться, пусть даже все — друзья, знакомые и семья, сочтут его предателем.
Так что, сейчас он стоял у неприметного прохода в подземный туннель, ведущий из Казематов прямо в Клоаку. Бывшие каменоломни, ныне служили пристанищем для всех, кто был не в ладах с законом: ферелденских беженцев, нищих, бандитов всех мастей, контрабандистов, беглых магов Круга и просто магов-отступников. Сюда бежали те, кому в Круге грозило усмирение или казнь. Здесь они вливались в подполье магов, давно сидевшее в печенках у Мередит, Рыцаря-командора киркволлского Круга. Именно сюда она должна явиться с большим отрядом своих лучших бойцов, чтобы накрыть все магическое подполье разом. Когда Карвер пришел к Мередит с этим предложением — она была крайне удивлена. Конечно, ей было известно, что брат сера Карвера, многообещающего молодого храмовника – отступник, маг вне Круга. И она собиралась закрывать на это глаза и дальше, поскольку ценила боевые навыки и исполнительность своего подчиненного. Но младший Хоук сумел удивить ее рассказом о том, что брат связался с подпольщиками и предложением задержать всю шайку разом. Ему было обещано звание лейтенанта сразу после завершения операции. Как только Мередит и ее отряд войдут в туннель – ловушка захлопнется. И на этом закончится печальная история киркволлского Круга, с его ужасами и несправедливостью — и начнется новая, с чистого листа…
Карвер ждал, напряженно вглядываясь в сумерки туннеля, едва разгоняемые светом редких факелов. Заставляя себя не нервничать...Нервничать сейчас ему было никак нельзя. Все должно пройти по плану. Траск, давно мечтающий занять пост Мередит, и его люди, — давно заняли свои позиции. Договоренность с ним поможет Карверу дать шанс брату и остальным магам вне Круга зажить, наконец, спокойной жизнью обычных людей, не чувствуя себя загнанной дичью. Кроме того, это и заставит и мать, и брата, да вообще всех, — увидеть наконец, что и он, Карвер, «младшенький», как глумливо они его называют, — достоин уважения…

@темы: ФБ, DAO, DA2, и немедленно выпил..., фики, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ыыыыыыыыыыыыыыыыы!!!

Не могу не запостить... извинити!!!

@темы: позвольте вам впендюрить, сюсечные няшечки, няняня, мимими...

---

Еще фичок с ФБ

Собственно, когда я шла на ФБ - я, по привычке, софрмировавшейся на Стартах, планировала написать всего один текст. Вот этот. Но дорогие сопартийцы, которые аки герои и титаны выдавали на-гора огромное количество исполнений и объясняли мне, что "мы ориентируемся на максимальное количество исполнений", заразили и меня своей отвагой. Но этот текст таки был готов самым первым. Я его уже складывала в другие места, но там нельзя развернуться так, как в собственной уютной днявочке. А тут - можно и сюда я его выложу в таком виде, в каком он был представлен на ФБ, патамушта я дрочу на эти иллюстрации и это оформление. Они прекрасны. И, возможно, даже лучше самого текста. Как минимум с ними он смотрится значительно ярче.

Название: Пламя
Автор: Loreley Lee
Бета: Margaret Onixe
Иллюстрации и оформление: Русалка Милюля
Категория: гет
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Орсино/Мередит
Жанр: драма, романс
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Влюбиться в собственную тюремщицу. Казалось бы, что может быть банальнее?
Примечание: Часть сюжета позаимствована из замечательного фильма Sin City. Спасибо Френку Миллеру и Роберту Родригесу за наше счастливое детство.

- Ты уверен, что хочешь именно этого?
Я пытаюсь поймать взгляд друга, но он отводит глаза. Не желает обсуждать то, что уже обсуждалось. Но я все же должен попробовать.
- Ты станешь отступником. На тебя объявят облаву. Будут охотиться, как на дикого зверя. Ты это понимаешь?
- А какой у меня выбор? – Квентин внезапно поднимает взгляд и смотрит прямо, открыто, непокорно. – Ты знаешь другой способ для меня быть с ней?
- Н-нет, пожалуй, не знаю.- Проклятье, почему все так сложно?
- Вот именно. Мы не можем наследовать, не можем жениться, нам даже любить запрещено. А для меня жизнь без нее будет хуже смерти или даже усмирения. Если меня поймают – что ж, пусть поймают. По крайней мере, мы будем вместе хоть какое-то время.
- Я понимаю тебя, Квентин. Но пойми и ты… я беспокоюсь за тебя. За вас обоих. Как вы будете жить? Где? Чем зарабатывать на жизнь? Ты вырос в Круге, и не знаешь реального мира, как и все мы.
- Но она-то не в круге выросла. Она научит меня, как жить среди обычных людей. И мне плевать, что будет дальше. Я хочу быть с ней и точка.
- Тогда… - Я сглатываю подступивший к горлу комок и пытаюсь заставить голос не дрожать. – Тогда прощай, друг.
- Орсино, прошу тебя, подумай еще раз. Пойдем со мной! Зачем оставаться в Круге? Зачем жить на положении раба, каждый день надеясь, что храмовник, которому что-то не понравилось, просто даст тебе по роже, а не объявит магом крови и не зарежет на месте, и в то же время ожидать, что вот-вот они придут и поволокут тебя на усмирение? Другого такого шанса больше не будет. Храмовники грызутся с наместником. За кругом никто не смотрит. Можно успеть убраться отсюда подальше.

Конечно, он прав, но я не могу сказать ему правду о причине, по которой останусь в Круге, даже если все остальные маги оттуда сбегут. Пусть лучше считает меня бесхребетным слизняком.
- Прости, друг, - я вздыхаю и опускаю голову.
Квентин на прощание стискивает меня в своих медвежьих объятиях, разворачивается на каблуках и, поудобнее перехватив посох, медленно растворяется во тьме туннелей Клоаки. Доберется ли он туда, куда жаждет добраться? Я некоторое время вглядываюсь в темноту, потом поворачиваюсь и начинаю обратный путь в Казематы, в Круг, к ней…

***

Я впервые встречаю ее во дворе Казематов. Она прекраснее всех женщин, которых я видел до этого. Ее лицо словно высечено из самого чистого мрамора, волосы золотой волной стекают на плечи, глаза похожи на два горных озера – такие же синие, такие же глубокие и такие же холодные. Совершенная женщина. Богиня. Храмовник-рекрут Мередит Станнард.
Она выглядит неприступной в своем холодном величии, но я, словно зачарованный, подхожу к ней и, собравшись с духом, вежливо кланяюсь и представляюсь. Она, едва скользнув по мне взглядом, дергает плечом и отворачивается. Любой на моем месте понял бы, что с ним не желают разговаривать и убрался подальше. Но я, как одержимый, стою рядом и пожираю ее глазами.
- Что тебе нужно, маг? – ее голос обжигает холодом как вода из горного родника.
- Хотел поприветствовать прекрасную юную леди, - я снова кланяюсь и чувствую, как лицо расплывается в улыбке… она все же заговорила со мной. – Вы здесь недавно? Я раньше не имел чести видеть вас среди храмовников нашего круга.
В ее глазах проскальзывает странное выражение, будто ей хотелось бы многое мне сказать. Но в следующий миг оно исчезает и сменяется спокойствием и равнодушием.
- Знай свое место, маг, - она цедит слова, словно нехотя. – Иначе как бы тебе не пожалеть, что ты осмеливаешься наблюдать за храмовниками.
С этими словами она разворачивается и уходит, давая понять, что разговор окончен. Но я понимаю, что не успокоюсь, пока не добьюсь ее благосклонности.
Тем же вечером в нашей спальне Найджел, сосед по комнате, так же как и я недавно прошедший истязания, тычет меня в бок кулаком.
- Я слыхал, Орсино, ты пытался подкатить к этой новой храмовнице. Совсем ума лишился?
- Где ты мог такое слышать? – Я изо всех сил пытаюсь скрыть замешательство.
- От храмовников, которые дежурят у выхода из библиотеки. Один из них сказал, что ты совсем обнаглел и нарвешься на воспитательную порку, если продолжишь в том же духе. Да ты его знаешь. Каррас. Такой мерзкий рыжий ублюдок со сломанным носом.
- Спасибо, что предупредил, Найджел. – Я забираюсь в постель, отворачиваюсь к стене и накрываюсь одеялом с головой. Каррас заметил, как я пытался обратить на себя внимание храмовницы. Это плохо. И добром не кончится. Но беспокоит меня не Каррас и его пудовые кулаки. И даже не то, что мои желания нарушают все мыслимые запреты, касающиеся отношений между магами и храмовниками. Меня беспокоит то, что богиня может остаться равнодушной ко мне, невзирая на все мои усилия. Кто я для нее? Всего лишь еще один маг, который должен молчать, смотреть в пол и делать, что говорят. Или опасный нарушитель, дерзнувший привлечь ее внимание? Лучше уж второе. Лучше все, что угодно, только не безразличие.

Через день, в коридоре, ведущем к столовой, я слышу металлический лязг и, повернув за угол, наблюдаю как моя богиня, латным кулаком бьет в морду Карраса, другой рукой удерживая острие меча у горла его приятеля Алрика. На лицах обоих храмовников крайнее изумление. Они не привыкли встречать отпор от кого-либо. Ее глаза мечут молнии, а голос сочится ледяной яростью.
- Если кто-то из вас, или кто угодно другой, еще раз позволит себе делать подобные намеки – я вас порублю на куски и вышвырну в море. Вам понятно?
Она отшвыривает Карраса, как нашкодившего щенка, и он, держась за разбитую челюсть, ретируется так быстро, как только может, сопровождаемый Алриком. Я чувствую, как губы расползаются в улыбке, и кланяюсь со всей возможной учтивостью. Когда я выпрямляюсь, острие ее меча утыкается мне под челюсть.
- Если из-за тебя, маг, я стану объектом сплетен – ты горько об этом пожалеешь, - шипит она сквозь зубы. Потом убирает меч в ножны, разворачивается и уходит. Я остаюсь на месте, и стою, глядя ей вслед, не в силах оторвать взгляд от ее бедер, пока она не скрывается за углом.

Дни сплетаются в недели, недели в месяцы, время течет, словно песок между пальцев, а я продолжаю нарываться. Я слежу за ней везде, где она появляется. Как только выдается свободное время – я провожу его, ошиваясь там, где дежурит моя богиня. Иногда я стараюсь не попадаться ей на глаза. А иногда, словно демоны подталкивают меня, нарочно держусь в поле ее зрения, с замиранием сердца наблюдая, как она хмурится. Я не смею подойти к ней или заговорить. Но даже она не может запретить мне смотреть на нее. Все это продолжается до тех пор, пока однажды ночью не сбывается один из самых страшных кошмаров любого мага в круге. Мой сон прерывается ударом, заставляющим меня сложиться пополам и судорожно хватать воздух. Четыре здоровые тени стоят надо мной. Еще две или три едва видны во мраке спальни. Лязгает тяжелый затвор, загорается свеча, и в ее неровном свете я вижу гнусную рожу Карраса. Его глаза безумны. Очевидно, он накачался лириумом по самую макушку, как и его друзья, стоящие рядом. Краем глаза замечаю, как один из них хватает попытавшегося что-то сказать Найджела за горло и вдавливает в стену. Каррас поворачивается к нему.
- Услышу от тебя хоть один звук – пожалеешь, - злобно скалится он и снова вперивает в меня тяжелый немигающий взгляд.
- Ну что, остроухий ублюдок, тебе нравятся храмовники, как я понимаю, - он хватает меня за воротник рубашки и подтягивает ближе к себе. Его дыхание воняет дешевым элем и лириумом. Меня начинает мутить, и я собираю все силы, чтобы не выблевать ужин на его щегольский камзол.
- Сдается мне, парни, эльфика надо проучить, - оборачивается он к друзьям, продолжая все сильнее сдавливать воротник моей рубашки, отчего у меня перед глазами начинают плыть разноцветные круги. Я судорожно пытаюсь вдохнуть и понимаю, что еще немного, и он просто задушит меня. Однако кулак разжимается, и пока я кашляю и пытаюсь продышаться, этот урод бьет меня в лицо, разбивая губы, потом хватает за плечи и заставляет встать перед ним. Остальные храмовники ржут, предвкушая избиение. Но мой мучитель отчего-то медлит, задумчиво оглядывая свою жертву с ног до головы.
- Вы эльфы, такие мелкие. Хрупкие, - задумчиво говорит он, устраивая ладонь на рукояти меча. – Так значит, тебе нравятся храмовники?
Его взгляд меняется, останавливаясь на моей шее. Я сглатываю подступивший к горлу комок и думаю, что жить мне осталось ровно столько, сколько потребуется ему для того, чтобы вытащить меч и рубануть меня по горлу. Однако он, внезапно, обеими руками хватает меня за воротник и резко дергает, разрывая рубашку на мне пополам до самого подола. Обрывки ткани падают к ногам. До меня внезапно доходит, что перед смертью меня ждет кое-что похуже. Я отшатываюсь назад и, запнувшись, падаю на пол, голый и беспомощный. Каррас расстегивает ширинку и гнусно ухмыляется.
- Раз тебе нравятся храмовники, ты будешь рад этому, - оскаливается он и хватает меня за волосы. Я упираюсь изо всех сил, понимая, что сопротивление бесполезно. Он принудит меня, так или иначе. Кончики пальцев начинает пощипывать от собирающейся молнии. Маги не беззащитны. Я готов обратить магию против храмовника. Наказание за это – смерть. Но я лучше сдохну, чем позволю ему сделать то, что он намеревается.
- Осторожно! – кто-то из его подручных заметил искры на моих пальцах. Мучитель реагирует немедленно - реакция у него хорошая, в этом ему не откажешь. Проклятые храмовнические умения. Я чувствую, как моя магическая сила испаряется, словно капля воды на раскаленном камне, и готов встретить смерть, но у Создателя, видимо другие планы в отношении меня. Я, словно в бреду, вижу, как Найджел впивается зубами себе в запястье, и выплевывает кровавую слюну. Как отшатываются храмовники, выхватывая оружие, как кровь из перегрызенных вен, вместо того, чтобы струиться по руке Найджела, ползет наверх, в его ладонь и как он одним движением обрушивает кровавые брызги на храмовников вместе со словами незнакомого мне заклинания.
- Маг крови! - Орут те из них, что еще могут связно орать. Двое уже корчатся на полу, их лица деформируются, оплывают как воск под пламенем, оголяются кости, пронзительный визг бьет по ушам. В следующий миг Найджел встает, пугающий и грозный. В его грудь направлено пять мечей, а лицо его озаряется улыбкой безумца. Он шепчет слова заклинания, воздевая ладонь, в которой лужицей собирается кровь. Храмовники застыли перед ним, будто статуи. Жертва стала охотником. Агнец собирается загрызть волков. Это зрелище одновременно пугает и завораживает. Я ощущаю, как кровь начинает пульсировать в висках, как оцепенение наваливается тяжелой, душной волной. Страшно представить, что сейчас чувствуют они. Найджел резко опускает руку, капли его крови брызжут на стоящих перед ним людей и даже долетают до меня. В тот миг, когда они касаются моей кожи, я перестаю осознавать, кто я и где. Я встаю, сжимаю кулаки и делаю шаг вперед, готовый убивать. Убивать тех, кто стоит передо мной, сжимая в руках мечи. Комната наполняется звоном металла. Один за другим падают они, пораженные оружием противника. Я прыгаю на спину одному из них и пытаюсь его задушить голыми руками. Он беспорядочно размахивает оружием, пытаясь сбросить меня, когда его меч одним случайным движением прочерчивает на горле Найджела алую полосу. Наваждение отпускает меня. Я разжимаю пальцы, и успеваю краем глаза заметить тяжелый кулак Карраса, летящий мне в висок, прежде чем провалиться в безмолвную черноту.

Я прихожу в себя в карцере и понимаю, что допрыгался. Скоро сюда войдут те, кто призван церковью защищать людей от нас, магов. И тогда моя жизнь закончится. Голова разламывается от боли. Я нашариваю плошку с водой, стоящую рядом, делаю пару глотков и пытаюсь успокоиться и оглядеться. Камера крошечная. Окошко под потолком забрано решеткой и почти не пропускает света. Я лежу на топчане, вырубленном из того же камня, что и стены, а рядом валяется старая, сильно поношенная мантия, больше напоминающая половую тряпку. Я натягиваю это скорбное одеяние, усаживаюсь, опираясь спиной о стену, и готовлюсь к смерти. Однако никто не приходит ни в этот день, ни на следующий, кроме надзирателя, подающего через запирающееся окошко в двери воду и скудную еду. Дни сменяют друг друга, так проходит месяц. Наконец я слышу звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине, и дверь тяжело распахивается. На пороге стоит она, мой единственный посетитель.

Она похожа на прекрасное видение из сна. Совершенная женщина. Богиня. Мередит.
Мне хочется назвать ее по имени, но пересохшее вдруг горло отказывается мне подчиняться. Она приближается, и я вижу, что в ее глазах нет ненависти ко мне, зато есть то, что кажется мне состраданием.
- Орсино, нам нужно поговорить, - она впервые обращается ко мне по имени.
- Все что угодно, монна Станнард.
- Я знаю, что произошло той ночью. Найджел, твой сосед по спальне, оказался малефикаром. Ты знал об этом?
- Даже не подозревал.
- Это хорошо. Я верю тебе. Рыцарь-командор Гильян поручил мне расследовать этот случай. Каррас и Алрик твердят, что ты пытался напасть на них и должен быть казнен. Однако я понимаю - они боятся, что выплывет правда о том, почему они оказались ночью в вашей спальне. Я предлагаю тебе возможность остаться в живых.
- И что я должен буду сделать для этого?
- Ты скажешь, что подозревал Найджела в изучении магии крови и сообщил о своих подозрениях сэру Каррасу.
- Мередит, я не буду покрывать Карраса и Алрика, - когда я называю ее по имени, в ее глазах вспыхивает изумление, - Они собирались убить меня за тот случай, когда вы побили их из-за сплетен обо мне и вас. Даже если я это сделаю – они все равно убьют меня. Так какая разница?
- Ты ошибаешься, Орсино. – Создатель милосердный, она улыбается мне. – Они не только не будут тебя убивать, но вообще больше не посмеют тебя тронуть. Я умею быть убедительной, – она демонстративно сжимает кулак. - Они теперь будут делать, что я скажу.
Ее улыбка становится шире. Взгляд голубых глаз больше не обжигает холодом. Он дарит мне надежду. Какая там магия крови и подчинение разума? Ради ласкового взгляда этих глаз я готов на все, что угодно.
- Хорошо, Мередит, я сделаю, как вы просите.
- Вот и отлично, - она благосклонно треплет меня по щеке. – Скоро все будет улажено.

Через два дня меня выводят из карцера и сопровождают в кабинет Рыцаря-командора Гильяна. Он удивленно смотрит на меня все время, пока я, потупившись, говорю то, что велела моя богиня.
- И что тебя заставило заподозрить соседа в изучении магии крови? – Спрашивает он, заинтересованно глядя мне в лицо.
- Перед сном, мессир, я иногда слышал, как он шепчет что-то непонятное. Похоже на заклинания, но ни одно из них не было мне знакомо.
- Это правда, командор, - встревает Каррас, стоящий в углу. Под его глазом виднеется почти заживший синяк. – Орсино сообщил мне о своих подозрениях, и мы хотели проверить. Результат вам известен.
- Как любопытно. – Гильян откидывается на спинку кресла и кивает мне. – Ты свободен, Орсино, можешь вернуться в свою комнату.
Я поворачиваюсь и, прежде чем выйти, бросаю взгляд на Мередит. Ее лицо бесстрастно, но в глубине глаз читается удовлетворение.
В нашей… точнее теперь моей спальне совершенный разгром. Видимо, был обыск. На полу и стенах пятна въевшейся крови. Пахнет пылью и плесенью. Ноги подгибаются, я падаю на кровать и все напряжение последнего времени, вся боль от того, что я предал Найджела, пусть и после его смерти, изливаются из меня вместе со слезами, приносящими облегчение.
Той же ночью, когда я, приведя комнату в относительный порядок и смыв с себя грязь, въевшуюся в кожу в карцере, пытаюсь заснуть и не думать о произошедшем, дверь спальни открывается, пропуская темную фигуру.
«Значит, все зря», думаю я и щелчком зажигаю свечу, на столике возле кровати, чтобы успеть взглянуть в лицо своему убийце. Тусклый свет озаряет Мередит, стоящую рядом с моей кроватью со странным выражением на лице.
- Меня повысили, Орсино. – Ее улыбка прекрасна, глаза сияют, а щеки покрывает румянец. – Благодаря этой истории меня заметили. Я теперь рыцарь-лейтенант.
- Поздравляю, - бормочу я, почему-то испытывая смущение.
- В этом есть и твоя заслуга, верно? – Она присаживается на краешек кровати. Создатель милосердный! Я никогда не оказывался так близко от нее, не мог даже мечтать об этом.
- Возможно, - лепечу я, пытаясь успокоиться. Сердце колотится как бешеное, на висках выступает пот – я чувствую, как холодная капля ползет вниз по щеке.
Мередит протягивает руку и вытирает пот с моего виска. Ее пальцы прохладные, нежные, к ним хочется прижаться щекой. Мое тело реагирует на ее прикосновение так, что я не смог бы скрыть этого при всем желании. Она опускает взгляд, и ее губы трогает слегка насмешливая улыбка.
- Я знала, Орсино, что ты хочешь меня. – Она смотрит мне прямо в глаза, и в ее взгляде нет ни тени смущения. – Это запрещено, но ты все равно хочешь меня, не так ли?
- Я не просто хочу вас, Мередит. Я люблю вас. Я боготворю вас. Я поклоняюсь вам.
- Как интересно. Я и не думала, что вызываю у тебя такие… бурные чувства. – Ее улыбка становится шире. – Думаю, ты достоин награды…
С этими словами она пододвигается еще ближе и целует меня. В моей голове словно начинает бушевать смерч. Я не могу думать ни о чем, кроме нее. Ее губы мягкие, теплые, настойчивые. Я отбрасываю остатки смущения и робости и сжимаю ее в объятиях. Она вдруг резко вздыхает, прерывает поцелуй и, слегка отстранившись, сперва задувает свечу, а потом решительными движениями освобождается от одежды. Я застываю как окаменевший, видя ее наготу. Ее тело гибкое и мускулистое, как у хищника. Ее кожа цвета мрамора словно светится в темноте. Она вся - воплощение красоты и грации. И она тоже хочет меня.
Она заставляет меня избавиться от рубашки, усаживается сверху и снова целует. Я забываю обо всем на свете и впервые касаюсь ее так, как представлял себе в самых диких, самых запретных мечтах…
Под утро, когда я, полностью опустошенный и абсолютно счастливый, собираюсь заснуть, сжимая в объятиях свою богиню, снизошедшую до простого смертного, она вдруг одним движением выскальзывает из постели и начинает одеваться.
- Мне пора, - отвечает она на вопрос, который я не успел задать. – Я не могу оставаться тут. Никто не должен об этом знать. Ты понял?
- Конечно, я буду молчать, - ощущение счастья все еще переполняет меня. – Мы ведь увидимся следующей ночью?
Она застывает и пристально смотрит на меня.
- Мы увидимся тогда, когда я этого захочу. И если я этого захочу. Ты меня понял?
- Конечно, - глупо улыбаюсь я. – Я просто надеялся, что тебе захочется меня увидеть следующей ночью.
- Ты слишком много о себе возомнил, маг, - ее голос снова обжигает холодом. – Если я захочу тебя увидеть – я тебе сообщу. Но если ты позволишь себе хоть как-то, словом, взглядом, прикосновением, выдать то, что произошло сегодня – я тебя уничтожу. Тебе это ясно?
- Яснее не бывает, рыцарь-лейтенант, - отвечаю я, ощущая, как сердце сжимается в предчувствии катастрофы.
- Вот и замечательно, - она холодно улыбается, кивает на прощание и выскальзывает за дверь, растворяясь в темноте...

***

От воспоминаний о единственной ночи, проведенной с ней несколько лет назад, меня отвлекают вопли, издаваемые компанией стражников. Их шестеро, и они пьяные в стельку, непонятно как еще держатся на ногах. Редкие прохожие разбегаются в стороны при виде этой шумной компании. Я следую за ними, сам не знаю почему, ругая себя за то, что снова позволил чувствам к Мередит взять верх надо мной. Я - старший чародей Круга, считающийся перспективным исследователем, опытный маг, словно зеленый мальчишка, мечтаю о женщине, которая не обращает на меня внимания, упорно карабкаясь по служебной лестнице. Какая глупость!
Стражники направляются в сторону порта. Видимо, собираются присоединиться к толпе стражи и наемников в захваченных Казематах. Я осмеливаюсь подобраться поближе и могу разобрать их пьяную болтовню.
- Ты видал, как этот их рыцарь-командор дергался на виселице?
- А то. Танцевал, как кукла на веревочках! Давно пора было этих сволочей к ногтю прижать. Ну, теперь они у нас попляшут.
- Кстати, у них там симпатичных девчонок много.
- Магов что ли?
- Да каких магов? Храмовниц. Одну вчера, когда Казематы брали, вырубить пришлось. Ух, какая цыпочка! Кинулась на меня с кинжалами, хорошо, что Дени вовремя подоспел, отвлек. Так я ее рукоятью в висок приложил, она и свалилась. Короче мы с Дени ее в уголок оттащили, связали, а потом - как Гильяна уже повесили - навестили ее. Ох и брыкалась она поначалу. А потом ничего, сдалась, как нож к горлу приставили. Ядреная девка. Сиськи, жопа - все по высшему разряду. Отодрали ее будь здоров. Прикинь, она нетронутой оказалась.
- А ты как думал? Они ж там вроде как все церкви служат. Небось, им вообще запрещают трахаться… Мы с парнями вчера тоже парочку оприходовали. Девицами оказались обе.

Стражники заливисто ржут. Мой рот наполняется горькой слюной, я едва сдерживаю рвоту. Эти ублюдки обсуждают подробности изнасилований так, словно совершили подвиг. Как бы я не злился на храмовников, будучи магом, мне омерзительна бравада этих скотов, и я отчаянно сдерживаю себя, чтобы не поджарить их, словно поросят на праздник. Я пытаюсь заставить себя остановиться, свернуть в другую сторону, но мне тоже нужно в Казематы, так что я следую за ними. Когда до пристани остается совсем чуть-чуть, мне в спину упирается острие меча.
- Стой, Орсино. Мы следим за этими скотами, так что расслабься. – Голос Мередит спокоен и сосредоточен. – Незачем тебе видеть то, что будет на пристани.
- Они направляются в Казематы, рыцарь-капитан. - Я медленно оборачиваюсь и встречаю ее надменный взгляд. – Они пьяные и агрессивные и хвастались тем, что насиловали девушек-рекрутов. Я хотел их остановить…
- Хотел помочь нам, бедным, беззащитным храмовникам? – Ее губы искривляются в издевательской усмешке. – Ты вечно забываешь свое место, старший чародей Орсино.

За углом сейчас начнется жуткая резня, а я не могу отвести взгляд от ее лица, жадно вглядываясь в каждую черточку. Я очень давно не видел ее так близко. Она отодвигает меня локтем и решительно направляется к пристани в сопровождении еще троих храмовников, появившихся из темноты переулка. Через мгновение тишина оглашается звоном оружия. Я осторожно крадусь вдоль стены и выглядываю за угол. Стражники, несмотря на свое состояние, успешно отбиваются, и двое из них теснят Мередит к воде. Еще пара шагов - и она окажется на самом краю. Моя богиня изгибается, словно дикая кошка, и протыкает одного из своих противников насквозь, и в тот же миг клинок второго прочерчивает алую полосу на ее боку, вдоль ребер. Она, словно не чувствуя боли, отбрасывает его ударом кулака в латной перчатке. Ярость, переполнявшая меня все время с того момента как я увидел этих стражников, взрывается в мозгу, заставляя действовать. Огненная вспышка озаряет ночную тьму, и тот, кто осмелился коснуться моей богини, вспыхивает, будто соломенная кукла. Мередит, уже занесшая меч для окончательного удара, удивленно смотрит на меня, слушая вопли умирающего.
Спустя пару минут все кончено. Храмовники раскладывают тела на истертых камнях пристани и обыскивают их. Один из них снимает шлем, и я узнаю Карраса. Он бросает на меня злобный взгляд и отворачивается. Я стою рядом с Мередит, не зная, как предложить ей осмотреть ее рану. Она снимает перчатки, отстегивает нагрудник и заметно морщится, двигая левой рукой. Кровь сочится из длинного разреза в том месте, где меч стражника рассек звенья легкой кольчуги. Рана неглубокая, но может быть опасной, если загноится и если не остановить кровь. Я собираюсь с духом и решаюсь предложить помощь.
- Позвольте мне осмотреть рану, рыцарь-капитан.
- Не нуждаюсь, - огрызается она, вытаскивая из кисета на поясе корпию и маленькую баночку с заживляющей настойкой.
- Мередит, не глупи. – Я сам удивляюсь своей смелости или, может быть, наглости. – Я могу обеззаразить и затянуть рану магией.
Я делаю шаг к ней, протягиваю руку, чтобы помочь снять поврежденную кольчугу и мне в горло упирается лезвие ее ножа.
- Ты окончательно зарвался, Орсино, - шипит моя богиня, гневно сверкая глазами. – Я была благосклонна к тебе. Ты получил от нас, что хотел, - мы помогли тебе избежать казни. Ты получил, что хотел от меня. Но тебе, я смотрю, этого мало…
Краем глаза я вижу, как Каррас заходит мне за спину. Одно ее слово - и он прикончит меня. Но я не могу остановиться. Не могу оторвать глаз от кровоточащей раны на ее боку. Не могу просто уйти.
- Мередит, не время сейчас… - я не успеваю закончить фразу. Она бросает нож, и ее кулак с размаху врезается в мою челюсть. Я слышу звон, с которым меч Карраса покидает ножны. Но в тот же миг она хватает меня за воротник, притягивает к себе и целует.

Моя воительница. Она чуть не отрывает мне голову, впиваясь в губы так, что становится больно, стирая скучные годы между сегодняшним днем и той ночью, когда она была моей. Время прекращает свое течение, застывая в одной точке. Я прижимаю ее к себе, жадно целуя в ответ, мечтая растянуть этот миг навечно.
Она отрывается от моих губ и командует рыцарям разойтись, они подчиняются, но продолжают держаться в поле зрения. Я со всей возможной осторожностью помогаю ей освободиться от кольчуги и заклинанием заставляю рану затянуться, сосредоточившись на том, чтобы на ее мраморной коже не осталось шрама. Она слегка хмурится, чувствуя, как целебная магия проникает в ее плоть, но позволяет мне сделать все, что нужно. Потом она решает обыскать убитого ею стражника. На нем дорогие черненые доспехи, видимо, был командиром. В сумке, пристегнутой к его поясу, обнаруживается кожаный кисет, а в нем сорок золотых. Похоже, оплата для наемников. А вслед за кисетом Мередит извлекает на свет кое-что поинтереснее. Свиток, скрепленный печатью наместника Тренхольда. Она взламывает печать, читает текст и ее лицо каменеет. Наместник приказывает страже и наемникам, захватившим Казематы, уничтожить всех храмовников, находящихся там, после чего рассредоточиться по городу и уничтожить тех храмовников, которым удалось покинуть остров. Это очень похоже на Право Уничтожения. Какая ирония. Я, наверное, мог бы даже порадоваться, что храмовникам уготовано ощутить на себе то, что они делают с нами, но эта мысль кажется мне чудовищной.
- И что теперь? – осторожно спрашиваю я.
Она поворачивается и пристально смотрит мне в лицо. В ее глазах непреклонная решимость.
- Мы остановим их, - твердо заявляет она. – Парни, нужно спрятать трупы и немедленно собрать все силы, какие сможем. Мы будем атаковать.
На лицах храмовников читается растерянность, но они не осмеливаются перечить ей. Тела отправляются на дно залива, и рыцари уходят в поисках подкрепления. Я остаюсь с ней наедине. Моя богиня напряженно думает о чем-то, меряя шагами пристань, потом вручает мне кисет с золотыми и свиток и собирается снова надеть доспехи, когда я слышу шаги и замечаю, как из-за угла показывается небольшой отряд наемников.
Я быстро прячу свиток и мешочек с деньгами в карман и готовлюсь отразить нападение. Мередит, плюнув на доспехи, хватает меч и становится в боевую стойку, оказываясь между мной и наемниками, уже выхватившими оружие. Первым делом я обезвреживаю пару лучников, уже готовых выстрелить в нее. Мередит встречает остальных, яростно отражая их удары. Я стараюсь изо всех сил, обрушивая на противников ярость огня, следя, чтобы никто не причинил вреда ей, прикрывая ее спину. Ее клинок разит нападающих беспощадно и неотвратимо. Я начинаю верить, что мы выиграем этот раунд, когда грубый толчок отбрасывает меня в сторону. Я качусь кубарем, срываясь в море, и успеваю заметить, как из подошедшей к пристани лодки высыпают вооруженные стражники…

Все кончено. Они убьют ее, и я ничем не смогу помочь, потому что не умею плавать. Тяжелая мантия сковывает движения, я барахтаюсь, пытаясь держаться на поверхности воды, но золото в кармане тянет меня вниз, в глубину. Волны смыкаются над моей головой, пока я погружаюсь все глубже. Тишина. Перед глазами пляшут разноцветные круги. Воздуха нет, только резкий, маслянистый вкус тины и водорослей лезет в ноздри. Впусти его, пусть он наполнит твои легкие. Она рассчитывала на тебя, а ты подвел ее. Тонкие, стальные пальчики смыкаются на моем запястье и тащат наверх, к возможности глотнуть воздуха, к жизни. Мередит, ты святая, ты богиня, ты воплощение Андрасте, ты сам Создатель в человеческом облике!

Она выталкивает меня на поверхность, обхватывает одной рукой под грудь и гребет, таща меня за собой, к краю пристани, где уже ждут стражники. Ей кидают веревку и вытаскивают нас обоих. Меня трясет, сворачивает пополам и, пока я выкашливаю соленую воду из легких, двое наемников хватают мою богиню за руки и уводят в лодку. Я смотрю ей вслед, собираясь с силами, чтобы напасть, чувствуя, как огненный шар вспухает между пальцев. Она оборачивается и, поймав мой взгляд, слегка качает головой. Прости, любимая, я не справился.

Командир стражников, проследив за тем, как ее усаживают в лодку, оборачивается ко мне.
- Ты должен быть рад, маг. Они, я слышал, над вами измываются всячески. Так что наслаждайся свободой. – С этими словами он тоже садится в лодку и командует отплывать.

Я остаюсь на пристани один. Пытаюсь унять панику, заставляющую руки мелко трястись.
Думай, Орсино. Сохраняй спокойствие. Докажи, что ты еще на что-то способен. Иногда это значит умереть, а иногда – убить очень много людей. Когда на пристани появляется Каррас с отрядом подкрепления, я совершенно спокоен и у меня есть план. Храмовники находят лодки, и мы грузимся в них.

Казематы встречают нас напряженной тишиной. Мы пристаем к берегу у неприметного бокового выхода, и отряд храмовников втягивается в темноту коридора. Я обсуждаю с Каррасом план действий. Я вижу, как сильно раздражаю его, но он не спорит. Я не знаю, жива ли еще Мередит, но все мое существо требует одного – мести, так что привычная робость перед храмовниками куда-то испаряется. Сначала мы попытаемся спасти Мередит, потом будем убивать и убивать много. Каррас отправляет лучника в боковую галерею, и тот посылает стрелу прямо в окно кабинета рыцаря-командора Гильяна, казненного накануне. К стреле привязана записка. Если все пойдет так, как нужно – они придут туда, куда их позвали, и сделают то, что им велели. Я киваю Каррасу, и заброшенными коридорами пробираюсь в крыло, где расположены спальни магов. Кругом царит беспорядок и уныние. Наемники здорово порезвились в Казематах. К счастью, им было плевать на магов – их больше занимали возможные ценности. Хотя Первый Чародей был убит накануне, пытался помочь Гильяну. Маги кучкуются в холле, осторожно выглядывая в окна, пытаясь понять, что происходит. Во внутреннем дворе полно стражи и наемников, расположившихся у наспех разведенных костров. Сильный караул охраняет главную пристань, ощетинившись оружием. Наивные. Они не знают Казематы так, как маги и храмовники, проводящие здесь порой всю свою жизнь. Кто же полезет через главный вход, не имея численного преимущества?

Я рассказываю магам, что произошло и что должно произойти. На их лицах читается внутренняя борьба. Все мы знаем о возможности объявления Права Уничтожения, не стоит ли дать храмовникам почувствовать то же самое на своей шкуре? Один из старших магов - Тобриус, обвиняет меня в том, что я делаю это из-за Мередит. Я не отрицаю очевидного, но все равно прошу их о поддержке - пусть маги и храмовники обычно по разные стороны баррикад, позволять посторонним решать нашу судьбу неправильно. Особенно такими методами, какими действуют наемники Тренхольда. Я говорю, что в любом случае сделаю то, что задумал – с ними или без них, и они все же соглашаются помочь мне. Я объясняю им, что мы будем делать и как, и направляюсь в один из старых, не использующихся закоулков, которых так много в Казематах. Мои собратья-маги следуют за мной и занимают свои места. Храмовники уже там, готовые к бою.

Мы молча ждем стражников, и, наконец, они приходят. Двое держат под руки Мередит, остальные идут с оружием наготове. Их много, они вооружены до зубов. Их больше, и оружия у них больше. Но закоулок кривой, темный и очень узкий, меня нельзя окружить. Чтобы победить, нужно правильно выбрать место драки. Командир, который советовал мне радоваться свободе, идет впереди, удивленно сверля меня взглядом.
- Не ожидал тебя здесь увидеть, - говорит он. – Впрочем, я понимаю тебя. Она действительно хороша.
Он треплет Мередит по щеке, та плюет ему в лицо. Он вытирает плевок и резко бьет ее в живот. Моя богиня судорожно втягивает воздух сквозь сжатые зубы и явно борется с желанием согнуться пополам.

- Отдайте мне девушку и возьмите то, за чем пришли. Можете делать что угодно, только отдайте мне ее. – Я держу в руках свиток и мешочек с монетами так, чтобы они видели.
- Орсино, не делай этого! - голос Мередит звенит от гнева.
- Конечно, маг. Честный обмен. Она твоя.

Стражники, удерживавшие Мередит, подталкивают ее ко мне. Она гордо выпрямляется, расправляет плечи и в два шага оказывается рядом со мной. Я швыряю мешочек с деньгами и свиток командиру стражников. Он ловит их на лету и удовлетворенно смеется.
- Орсино, что же ты сделал? – Мередит смотрит мне в лицо, в ее глазах удивление смешано с отчаянием.
- Только то, что должен был сделать. Не больше и не меньше, - отвечаю я и обнимаю ее, прижимая к себе, давая почувствовать то, что она должна почувствовать.

Отсмеявшись, командир стражи передает свиток и деньги одному из своих людей и пристально смотрит на меня.
- А теперь объясни мне, маг, что помешает мне разрубить вас обоих на куски?
- Может быть вот это? – Пальцы моей руки раскрываются, выпуская наружу огненный шар, который приземляется прямо у его ног и раскидывает тех, кто стоит рядом, в разные стороны, обжигая, дезориентируя, воспламеняя одежду.
- Неплохой ход, - цедит он, сбивая пламя на своем рукаве, - Но он тебе не поможет. Ну-ка, взять их!

Очень важно, где драться, но еще важнее иметь хорошо вооруженную поддержку. Я крепко сжимаю посох и, повинуясь мановению моей руки, небо обрушивает на врагов огненный дождь. Мередит выхватывает из-за моей спины меч, который был привязан там для нее, и бросается на командира стражи с диким воплем. Маги появляются в окнах галереи, нависающей над закоулком, и принимаются за дело, а из темных арок за моей спиной железной рекой выплескиваются на врага храмовники. Пылающие мечи на их доспехах сияют в отблесках магического огня. Я подбираюсь вплотную к Мередит и прикрываю ей спину, слежу, чтобы никто не смог навредить ей, пока ее меч разит врагов. Она без доспехов, а значит, уязвима. Ярость битвы захлестывает меня.

И маги, и храмовники знают что делать. Мы должны убить этих поганых крыс. Не из мести, не потому, что они это заслужили. Нам нужна гора кровавых трупов, чтобы наместник Перрин Тренхольд понял, как дорого ему обходится война с Храмовниками и Кругом. Богиня рядом со мной кричит и смеется от кровожадной ненависти и радости убийства, и я вместе с ней.

Очистив Казематы от наемников и стражи, мы отправляемся в крепость наместника и захватываем ее. Тренхольд оказывается в темнице, и приказ уничтожить храмовников, скрепленный его печатью, станет его приговором.

***

Той же ночью она, не скрываясь, приходит ко мне и остается до утра. После долгих, бесконечных часов, когда мы, как безумные, не можем разомкнуть объятий, утоляя жажду близости, терзавшую обоих последние годы, она кладет голову мне на плечо и удовлетворенно вздыхает. Я осторожно перебираю пальцами ее волосы и чувствую себя абсолютно, неприлично счастливым.
- Я стану рыцарем-командором, Орсино, это уже решено, - говорит она, сладко потягиваясь.
- Это справедливо, - откликаюсь я. – Ты, как никто другой, заслуживаешь этой должности.
- Но мне нужна будет твоя поддержка. Тебе придется стать Первым Чародеем, чтобы всегда прикрывать мне спину, как ты делал сегодня.
Она поднимает взгляд и внимательно смотрит мне в лицо.
- Можно будет больше не скрываться здесь, в Казематах. Никто не посмеет нас обвинить. - Ее губы расплываются в довольной улыбке.
Я чувствую, как меня захлестывает волна радости. Я смогу быть со своей богиней, она тоже хочет, чтобы мы были вместе. Одновременно с этим просыпается разум, до того заглушенный страстью и желанием. В мозгу молниеносно проносятся мысли о том, что я смогу многое сделать на этом посту. Я смогу защищать своих собратьев. Смогу добиться того, чтобы магов считали людьми, а не бездушным живым оружием. И верю, что Мередит поможет мне.
- Если ты действительно этого хочешь, я стану Первым Чародеем, - говорю я, целуя ее в висок, - Я стану кем угодно, если ты этого захочешь.

Она нежно целует меня в губы и снова опускает голову на мое плечо, закрывая глаза. Я смотрю на ее прекрасное лицо, и чувствую, как ощущение безумного, нереального счастья все сильнее разгорается в груди, словно пожар, словно самое жаркое пламя.
Пламя, милая. Оно сожжет нас обоих. В этом мире нет места такому пламени. Моя воительница, моя богиня, ты всегда будешь моей. Всегда… и никогда.

@темы: ФБ, DA2, fangirl mode on, и немедленно выпил..., фики, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

И вот на финишной прямой появляется кенийский лыжник!

В джинсы облачились даже самые отсталые слои человечества. Я наконец-то научилась пользоваться консолью в ДАО (предварительно поставив мод, чтобы сделать ее видимой). Бгг...
И все для того, чтобы пройти квест с Йованом, выгнанным из подземелья. Таки да, наш Йован тоже решил погеройствовать и теперь занимается тем, что активно помогает беженцам и все такое. Только вот диалог из двух фраз... риалли, чуваки? Да вы охуели! Неужто так сложно было нормальный диалог сделать... хотя бы в случае, если ему говоришь "Чувак, продолжай помогать беженцам, у тебя хорошо получается"... ну типа он бы хоть "спасибо" сказал. Короче разочарована.
Но все равно было приятно еще разок его повстречать. Йован все-таки няшечка, хоть и долбоеб.

@темы: DAO, и немедленно выпил..., ... какая досада, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Кстате, к вопросу о ресурсах где выкладывать тексты.

Тут по моей просьбе раздел Dragon Age сделали на Сказках - вот он. Надо срочно заполнить его текстами. Сказки - отличный ресурс. Я там всю дорогу выкладываюсь.
Народ пишущий, дорогие авторы, давайте отнесем туда наши фичочки! Там кучи фиков "про Машу и Фенриса" нету (и не будет, потому что премодерация текстов), так что можно будет размещаться среди приличного контента и есть возможность после первого опубликованного текста выкладываться самостоятельно. "> *прыгает и машет руками на манер сеятеля, авторства О. Бендера* Товарищи, не проходим мимо, сдаем тексты на Сказки!!!

@темы: блэкджек и шлюхи, DAO, DA2, и немедленно выпил..., фики, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Вот у меня вся лента играет в Скайрим...

А мне очевидно не судьба. Потому что установила я исразу нна по морде... перед глазами какая-то хрень мечется (очевидно текстуры), периодически из-за хрени прогладывает кусок лица кого-нибудь и обратно прячется. Я честно дождалась до момента создания персонажа... показали мне из возможных персонажей только какую-то серую эльфийскую (кажется) рожу... остальных даже не показали. Пиздец какой-то. *тяжело вздыхая* Видимо не бывать мне геймером.

@темы: и немедленно выпил..., ... какая досада, позвольте вам впендюрить, заметьте, не я это предложил...

---

Ыыыыыыыы!!!! Аааааа!!!! Уиииииииии!!!!!

Народ, мы таки сделали это!!! МЫ ВЫИГРАЛИ ФАНДОМНУЮ БИТВУ!!!
Блин... я до сих пор не верю. Честно! Мы когда собрались в команду - говорили о том, что "конечно же нам ничего не светит, так что давайте просто получим свой кайф и адреналин и постараемся показать народу наш прекрасный канон и фандом". И в результате мы таки первые!

Не зря были все бессонные ночи, окончательно свернутая на почве ДА крыша и прочее и прочее!

Народ, ДА-тим, я вас всех очень-очень люблю! Мы молодцы!

@темы: ФБ, блэкджек и шлюхи, DAO, DA2, и немедленно выпил..., позвольте вам впендюрить, няняня, мимими..., Dragon Age

---

Игрозадротское...

Хотите поржать? Я сейчас снова ДАО перепрохожу. Потому что где скачать Скайрим я так и не нашла, увы. Причем так в охотку, просто ваще.

Если летом я лениво так допроходила за леди Эдукан, чисто из принципа - то теперь прямо-таки с удовольствием. А все ФБ. Написав для нашей команды пару текстов по ДАО я поняла что все-таки нежно люблю свою быдлоБроску и ломанулась играть. А потом подумала, что хочу-таки свой личный сейв с Амеллкой для ДА2. Поставила себе Крепость Стражей, мод с кучей причесок и "роман с Калленом" и теперь заново прохожу Амеллкой. Все-таки ДАО - охрененная игра, господа хорошие. И я надеюсь, что у меня в результате будет сейв, который будет нормально экспортироваться в Пробуждение и ДА2. Потому что предыдущий (первое прохождение, все такоэ) экспортировался как-то криво. Получалось, что моя Амеллка послала нахер Морри с ритуалом и убилась об Архидемона. Типо в Пробуждении в должности Стража-командора бегает ее хладный труп... бы-гы-гы... В ДА2 соответственно экспортировалась вся эта же херня. Потому мне приходилось играть в ДА2 с чужим сейвом Амеллки, приблизительно содержащим нужные мне параметры. А я таки хочу свой (и с ним торжественно пройду ДА2 еще разик, а может и не разик). В общем молодцы Биовары, что тут скажешь. Реиграбельность этой серии среди меня просто отличная.

@темы: блэкджек и шлюхи, DAO, и немедленно выпил..., позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Текстик

Йа на минуточку. Только текстик положу и дальше побегу!
Мой первый PWP, таки да. Я до ФБ вообще не писала НЦу... а тут так раздухарилась, что даже пвпешечку забацала. За название спасибо Роммелю, ибо я, склеротик, забыла оное придумать.

Название: BJ
Автор: Loreley Lee
Бета: Margaret Onixe
Пейринг/Персонажи: Изабелла/Фенрис
Категория: гет
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Изабелла развлекается.


Изабелле скучно. Киркволл заливают солнечные лучи, жаром отражаясь от выбеленного временем камня стен и мостовой. Верхний город оживленно бурлит, шелестит фразами на разных языках, сладко и зазывно пахнет корицей и яблоками из маленьких пекарен, миррой и ладаном из парфюмерных лавок. Здесь кругом дорогие, вычурные наряды и надменные лица. Сюда почти не доносится дыхание моря. Потому Изабелла - опытная пиратка и гроза двух морей, терпеть не может Верхний город.

Они ждут уже больше часа. Авелин пообещала раздобыть кое-какую важную информацию и исчезла в казармах. Видимо, ее что-то задержало. Томясь в ожидании, вся компания разместилась в тенечке на каменном выступе под галереей ближайшего дома. Фенрис, как всегда обманчиво невозмутимый и спокойный, прислонил свой огромный меч к стене и, слегка ссутулившись, сидит рядом с Изабеллой, внимательно разглядывая камни мостовой. Интересно, что он там увидел? Изабелла бросает быстрый взгляд под ноги эльфу, но кроме трещин в каменной плите ничего не обнаруживает.

Андерс постарался сесть так, чтобы проходящие мимо стражники или храмовники не опознали в нем разыскиваемого отступника. Его лицо почти полностью скрывается в тени. Хоук устроилась рядом с ним, придвинувшись почти вплотную. Магические посохи лежат, перекрещенные, за их спинами. Маги болтают о чем-то своем, Изабелле не интересном. Ну что интересного в обсуждении заклинаний? Скука же смертная… магические формулы, движения пальцев, энергия. Конечно, магия полезна, но этим двоим стоило бы обсудить кое-что еще. Пиратка сдавленно хихикает, наблюдая за ними из-под опущенных ресниц. «Вот же недотепы» - думает она, глядя как Андерс и Хоук в процессе беседы все ближе и ближе придвигаются друг к другу. Когда их бедра соприкасаются – оба вздрагивают. Андерс полыхает резко покрасневшими щеками, Мариан судорожно вздыхает и слегка отодвигается. Ровно настолько, чтобы не смущать собеседника, но и не оказаться слишком далеко. «Им обоим давно пора откровенно поговорить» - думает Изабелла. Неловкое кокетство подруги наводит пиратку на мысли о гладкой, смуглой коже с бронзовым отливом, исчерченной отливающими серебром линиями татуировок. О крепких мускулах, перекатывающихся под этой кожей. Об огромных глазах цвета лучших ривейнских изумрудов. В общем, о Фенрисе, которого она навещает по вечерам последнюю неделю. Сначала Изабелла просто дразнила его. Ей нравилось, как он смущался в ответ на ее провокационные шуточки. Нравился его голос с сексуальной хрипотцой - густой и тягучий, как антиванский мед. Этот голос проникал в самое сердце и заставлял его сладко сжиматься от предвкушения. Но ей казалось, что в постели он будет… скучноват. Его мрачноватый характер располагал к подобным предположениям. Однако все оказалось значительно интереснее. Наедине, когда все преграды между ними исчезали и оставались просто мужчина и женщина, желающие близости, эльф раскрывался с неожиданной стороны. Он был порывист и неутомим, напорист и одновременно уступчив, силен и гибок, страстен и нежен и совершенно очарователен. Такой разительный контраст даже заставил Изабеллу слегка пересмотреть свои правила относительно мужчин, задуматься о том, чтобы продлить эту связь чуть дольше, чем она привыкла.

Изабелла сладко потягивается и, изогнувшись, словно довольная кошка, закидывает ноги на колени к эльфу, сидящему рядом с ней. Фенрис слегка вздрагивает и бросает на нее быстрый удивленный взгляд.

- У тебя красивые глаза, Фенрис, – мурлыкает пиратка, глубоко вздыхая, чтобы ее грудь еще соблазнительнее выглядывала из тугого корсета.

- У меня… красивые глаза? – Он явно озадачен. Не привык к комплиментам и не знает, что полагается ответить.

- У вас, эльфов, очень красивые глаза, даже у мужчин. Иногда так хочется наковырять и сделать себе ожерелье.

- Не советую пробовать, - бурчит он, снова погружаясь в свои мысли. Его ладонь, однако, ложится на ее изящную лодыжку и слегка сжимается, давая понять, что он благодарен за комплимент.

Оглянувшись, Изабелла замечает за дальней колонной глубокую нишу, почти полностью скрытую обвившим стены здания диким виноградом. Она решительно вскакивает и настойчиво тянет Фенриса за собой, так что тот едва успевает прихватить меч.

- Мы сейчас вернемся, - бросает Изабелла друзьям.

- Ага, - синхронно отвечают маги, увлеченные своей беседой-флиртом. Наверное даже не поняли что им сказали. Ну и ладно.

Через пару мгновений Изабелла вталкивает своего любовника в нишу, скрытую от глаз посторонних свисающими плетьми виноградной лозы и впечатывает спиной в прохладную стену. Он смотрит недоуменно и слегка подозрительно, но она развеивает его сомнения, впиваясь в его губы глубоким, настойчивым поцелуем. Его ладони обхватывают талию, медленно движутся вверх по спине, потом одна спускается ниже, к ее упругим бедрам. Опустив руку, Изабелла чувствует его желание. На мгновение утыкается носом в его шею, и соскальзывает на пол, на колени. Расправляется с завязками его обтягивающих шоссов. Шелест падающей одежды, запах кожи, свежего пота и спермы - один из самых восхитительный запахов на свете. Она видит его нарастающую эрекцию, набухшие вены, нежную кожу головки, складку крайней плоти. Есть ли еще на свете такое совершенство форм, другое столь же прекрасное зрелище?

Он судорожно вздыхает, когда Изабелла нежно облизывает головку его члена, проводит напряженным языком там, где венчик головки соединяется с крайней плотью, туго смыкает губы, одновременно быстро и прерывисто лаская ее языком. Разжав губы, спускается ниже, облизывает яички, поднимается языком по стволу, и еще раз, и еще. И снова смыкаются губы, ствол обхватывает влажная рука, идет вверх, разжимаются губы, сжимается кулак в тот момент, когда рука соскальзывает с члена. И другой рукой, и снова в рот, и снова рукой.

У Изабеллы слегка перехватывает дыхание, подрагивают от возбуждения руки и практически течет по ногам. Ее ладонь ласкает головку, а губы оборачиваются вокруг ствола, поперек, и ходят вверх-вниз и одновременно кругом, а где не хватает губ, туда всегда дотянется язык. Она оставляет руку ласкать член, а губами спускается ниже, еще ниже, и вот уже язык нежно облизывает мошонку, то медленнее, то быстрее, двигаясь размашистыми движениями. Из его губ вырывается сдавленный стон, его ладонь осторожно ложится ей на затылок. Изабелла продолжает облизывать яички, осторожно, нежно, бережно берет их в рот, легко проходится языком, и снова возвращается к члену. Быстрыми размашистыми движениями облизать, обласкать от корня до кончика - языком, губами, носом, щекой...

Уже почти грань. Его рука на стене судорожно сжимается. Когтистая латная перчатка извлекает из камня скрежет. Изабелла прерывается, дает ему слегка остыть. Ее губы расплываются в улыбке. Возбуждение слегка спадает, можно продолжать. Облизывать не полностью эрегированный член - совершенно особенное удовольствие. Касаться кончиком языка нежных складочек кожи, ощущать, как они разглаживаются под ее движениями, прикосновениями губ, видеть, как оголяется восхитительно прекрасная головка, как член твердеет, наливается кровью, стремительно увеличиваясь в размерах. Она проходится языком вокруг венчика, обхватывает губами, не прекращая движений языком. Медленно поворачивает голову, в одну сторону, в другую. Член касается губ, щек, языка, нёба и она опускается губами вдоль ствола, не прекращая вращения головой. Распластанный язык скользит, тянется к корню. Вверх-вниз, вверх-вниз и снова влажная ее ладонь обхватывает головку, а быстрый напряженный язык рисует змейку вдоль канала. Головка набухает, у корня члена нарастает пульсация. Теперь уже можно просто сосать, попутно работая языком и руками, слушая его прерывистое дыхание. Она ловит мгновение и прижимает канал пальцем - ненадолго, всего на пару секунд, но продлить удовольствие. И наконец дает ему разрядиться, с наслаждением глотает толчками извергающееся чуть горьковатое семя, любовно и нежно слизывает белесые капли, слышит его тихий стон. О, Создатель, какое это все-таки счастье... Она поднимает глаза и встречает его благодарную улыбку...

- Вы нас не потеряли? – Весело спрашивает Изабелла у друзей, которые так и не прерывали беседы.

- Что? – Маги синхронно поднимают взгляд, удивленно взирая на пиратку.

- Ничего, - хихикает Изабелла и, демонстративно облизывается, вновь усаживаясь рядом с Фенрисом, который на мгновение обнимает ее за талию и прижимает к себе, без слов благодаря и обещая вознаградить ее мастерство.

@темы: ФБ, блэкджек и шлюхи, DA2, фики, позвольте вам впендюрить, пошликать, Dragon Age

---

В ленте все постят своих няшечек!

Я тоже хочу! Тем более, что нарыла сколько-то ранее не виденного арта с Ненаглядным! Поехали типа!

Под катом - дрочка на Андерса, ну вы понели...

Энди, просто Энди!


Хе-хе... Хоукша косплеит Джастиса (он же Фемида, на секундочку, так что версии о том, что Джа - женского пола кажутся мне весьма и весьма вероятными, ога)
На самом деле арт очень... символичный. я такое люблю!


Все мои Хоукши собираются нарожать Андерсу парочку-троечку маленьких мажат. Очень уж впечатлились его "предложением руки и сердца" в финале игры. Ну и плюс у Хоукши семейный анамнез в этом смысле располагающий к тому, чтобы завести много детей... предрасположенность к многоплодным беременностям, все такоэ...
Да, дорогой, наши дети конечно же будут магами!


Я всегда ржу от этого арта. Для не знающих - если нету ДЛС с собачкой - то Андерс, переехав к Хоук везде разбрасывает не только манифесты, но и носки. А когда я поставила ДЛС с собачкой - разбрасывать перестал! Видимо песик пару раз спер носки и теперь Энди складывает их на место.


С котегом! Мимими!


Я очень хорошо понимаю его желание немедленно схватить этого котика, оттащить к себе, накормить и затискать! Кошки - это щастье. Если бы не моя аллергия... эх!


Вот разве можно ему такому отказать в чем-нибудь? Конечно, дорогой. Мы добудем селитры, взорвем к хуям церковь и заведем десяток котят!

@темы: DAO, cat person, DA2, fangirl mode on, позвольте вам впендюрить, няняня, мимими..., пошликать

---

Ыыыыыыыыыы... ура! У нас тоже Сикрет Санта!

Народ, пойдемте что ли? Я в деле!!!

@темы: блэкджек и шлюхи, DAO, тру-ля-ля, DA2, фики, позвольте вам впендюрить, заметьте, не я это предложил..., Dragon Age

---

Буду потихоньку выкладывать сюда свои текстики...

Например за этот меня забанили на Биоваровском форуме. Потому его выложу первым. Посему уберите от экранов мониторов несовершеннолетних беременных монахинь.

Название: Спасибо, Дункан
Автор: Loreley Lee
Бета: Али4е
Пейринг/Персонажи: фем!Броска/Дункан
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17(кинк!)
Краткое содержание: Даже бандитам из касты неприкасаемых не чуждо чувство благодарности
Примечание: недонекрофилия, сквернословие.


Натия Броска, Серый Страж, некогда лучший клинок Хартии, стоит на коленях и судорожно блюет в ближайший сугроб. Алистер сочувственно гладит ее по содрогающейся от спазмов спине, Винн тревожно хмурится, даже равнодушная обычно Морриган смотрит заинтересованно. Три человека и маленькая гномка — крошечные, как муравьи, фигурки посреди огромного поля под Остагаром. Поле усеяно трупами. Тяжелая, густая вонь мертвечины окутывает все вокруг удушающим туманом, заставляет слезиться глаза. А может быть, глаза слезятся вовсе не из-за вони. Натия не думает об этом. Она боится повернуть голову и снова увидеть, как из пустой левой глазницы Дункана выползает жирная личинка. Она знает, что от этого ее снова скрутит, желудок вывернется наизнанку, спина покроется мурашками, а лоб — холодным потом. И понимает все же, что повернуться придется. Придется взглянуть в лицо мертвецу…

Когда ее, сбежавшую из темницы Хартии, схватили стражники на выходе из лавки, в которую вел потайной ход, перед глазами беглянки еще стояла мерзкая рожа Берата. Она вспоминала, как гадкая ухмылочка еще змеилась на его губах, в то время как глаза уже стекленели, подернутые смертной пеленой. И ей было так легко и хорошо, что она бы с радостью отправилась изгнанницей на Глубинные Тропы, а то и прямо на виселицу — все равно. Главное, ублюдок сдох. И когда Дункан, странный наземник, неизвестно чем занимавшийся в Орзаммаре, вдруг заявил, что берет ее под свою защиту, — она сперва не поверила. Да кто он такой вообще? Наземник, без касты, без роду без племени, как и она — неприкасаемая, пыльный сорняк из Пыльного города. Разве что клейма на роже нет. Однако стражники поклонились почтительно, отпустили ее локти, вернули оружие, а затем как ни в чем не бывало развернулись и пошли прочь.
— Охуеть, — только и смогла сказать Натия, глядя снизу вверх на смуглого мужика, только что спасшего ее шкуру, за которую никто в Орзаммаре не дал бы и дырявого медяка.
— Ты взволнована, дитя, я понимаю. — Глубокий, низкий голос наземника тяжким эхом отдавался почему-то внизу живота. — Пойдем.

Впервые выйдя под небо, она боязливо поежилась. Не хотелось выглядеть трусливой дурой в глазах будущего командира: как выяснилось, он призвал ее в Орден каких-то там Серых Стражей — странные все-таки эти наземники, порождения тьмы резать и без всякого Ордена можно. Только вздохнула судорожно и тут же почувствовала теплую ладонь на плече. Полегчало сразу. Небо на голову не свалилось — можно двигаться куда прикажут. Тем же вечером в лагере Натия впервые в жизни поела досыта, даже, пожалуй, объелась. Рыгнула довольно, погладила себя по животу, в котором разливалось тепло, и повернулась к Дункану, отрешенно глядящему в огонь.
— Дункан.— Он не отозвался, думая о чем-то своем.
Тогда она пожала плечами, придвинулась ближе и потянулась к завязкам его штанов. Тот опомнился, запротестовал было, но Натия умела быть настойчивой. Ей хотелось выразить благодарность, дать понять, что она ценит его неожиданный дар — ее собственную жизнь, и никак иначе она не могла донести это до него: слова тут были бессильны. Он все-таки сдался, позволил обхватить его член губами. Натия старалась — вспоминала все, что рассказывала ей сестра, дорогая куртизанка, и старалась. Насаживалась ртом на налитый ствол, языком облизывала, пальцами гладила набухшие вены. Когда головка мягко скользнула ей в горло, Дункан судорожно вздохнул и замер, боясь дернуться, давая ей пусть мимолетную, но власть над собой, — и вскоре уже изливался ей в глотку. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, застыв в безмолвии. Она вытерла губы рукавом и, решительно кивнув самой себе, потянула завязки дублета. Дункан тогда улыбнулся как-то особенно тепло, притянул ее к себе, крепко облапил за задницу и впился в ее губы долгим настойчивым поцелуем…

Натия Броска, Серый Страж, собирает в кулак всю оставшуюся у нее волю и все-таки поворачивается. У Дункана… у того, что когда-то им было, нет левого глаза, лицо приобрело сизый оттенок, волосы и борода подернуты инеем, словно сединой. Грудная клетка разворочена и скалится обломками ребер. Натия чувствует, как сжимается сердце в смертной тоске, как глаза снова застилает слезами. Она отталкивает руку Алистера, злобно зыркает на магов, и те понимают ее: отворачиваются сами и заставляют отвернуться Алистера, не обращая внимания на его недоумевающее ворчание. Тогда она, не поднимаясь с колен, подползает к мертвому телу и склоняется над ним.

Сегодня, понимает Броска, едва вернувшись в лагерь, она затащит Алистера в палатку и трахнет его хорошенько, чтобы почувствовать себя живой. Самый простой способ. Но сейчас… Она кладет ладонь на колючую от инея щеку мертвеца, закрывает глаза и целует почерневшие губы. Не так, как наземники целуют своих мертвых, прощаясь. Нет. Она целует его как любовника, как целовала тогда, первой их ночью, самой драгоценной из семи, проведенных вместе…
Потом она забирает его клинки и украдкой, надеясь, что не заметят, прячет за пазуху снятый с него пояс.
— Прощай, Дункан, — говорит Броска. «Спасибо, Дункан», — думает она.

@темы: ФБ, DAO, DA2, фики, позвольте вам впендюрить, Dragon Age

---

Я не могу это не перепостить...

Ыыыыыыы... какая сова! Мимимишечка!!! Я тоже хочу такую сову! Гладить-гладить, любить-любить!

19.11.2011 в 00:37

Пишет  Графиня Барбосса:

тоже утащила к себе лучи совы



©

@темы: ... какая досада, позвольте вам впендюрить, сюсечные няшечки, няняня, мимими...